– Ничего, если я постою тут с вами? – спросил он.

– Пожалуйста. Здесь даже интереснее, чем в вагоне.

Сейчас это был совершенно другой человек, не тот, в котором я чуть было не заподозрил идиота. На вид ему было лет сорок. Довольно приятное, умное, несколько жестковатое в своих чертах лицо. Фигура крепкая, спортивная.

Иван через мое плечо смотрел на зеленые перелески равнины.

– Вас, конечно, интересует, зачем я подошел. Рассказать. Просто рассказать… Мне, наверное, уже ничто не поможет. Даже смерть не принесет мне облегчения… А сначала все казалось…

Иван упорно смотрел в окно. Он заставлял себя не идти в вагон. Я его понимал. Нельзя ему было такими глазами смотреть на Тосю.

– Скажите, – продолжил гражданин в сером, – бывает с вами такое? Вы что‑то делаете. Безразлично что. И вдруг на какое‑то мгновение испытываете странное чувство: все это уже было. Вот этот самый миг уже был. И люди, и предметы, окружающие вас, были расположены так же, как в этот миг. И фраза, только что произнесенная кем‑то, уже была однажды сказана и именно в этой обстановке. И какая‑то оторопь берет вас. Потому что точно такого же момента быть не могло. Но вы точно знаете, что такой миг уже был. И странное ощущение таинственности и необъяснимости происшедшего не покидает вас целый день. Так, скажите, бывает с вами такое?

Я уже начал припоминать, вспомнил и сказал ему:

– Да. Кажется, раза два или три со мной такое было. Ощущение действительно какое‑то странное, таинственное.

– И чем вы это объясняете?

– Да ничем. Я и не задумывался особенно над этим. Полагаю, что это относится к так называемым таинственным явлениям человеческой психики. А я по образованию инженер.

– Значит, бывает? – Он, казалось, был очень доволен моим ответом.

– Наследственная память, – неожиданно сказал Иван. Меня обрадовал его ответ. Не смысл ответа, а просто что он слышал все предыдущее, значит, еще способен на разумные поступки.

– Это очень оригинально! Каким же образом наследственная память может воспроизвести обстановку современной лаборатории или квартиры?

– Да, наследственная память здесь, видимо, ни при чем, – сказал я.

– А вы, конечно, знаете? – спросил Иван.

Я в душе немного посмеивался. Есть еще таланты‑одиночки, с помощью четырех правил арифметики пытающиеся разработать единую теорию поля.

– Я знаю, – ответил гражданин в сером. – В этом моя трагедия. Двенадцатое октября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года я прожил дважды. Этот день для меня многое значит. В первый раз я сделал глупую ошибку и осознал ее лишь к ночи, а во второй раз уже не сделал ее. Но тут чисто семейное… Я запомнил этот день навсегда. А для других он существовал только однажды, как и обычно. Понимаете? Я прожил один день дважды! Не одно мгновение, а целый день! Как он прошел во второй раз, помнят все. А в первый раз я прожил его один. Ни для кого больше первого дня не было.

– Полагаю, что это невозможно, – сказал Иван. Разговор начал заинтересовывать его всерьез. – В теории темпорального поля такие парадоксы не предусмотрены.

– Ничего другого я и не надеялся услышать от вас. Да я и сам это прекрасно знаю. Я потратил пятьдесят лет на то, чтобы досконально изучить теорию темпорального поля в таком виде, в каком она известна вам, и в таком виде, в каком она известна там, в других реальностях.

– Год, число, месяц! – невольно вырвалось у меня.

– Дойду и до этого.

– Пятьдесят лет, сказали вы? – спросил Иван. Все! Он уже был полностью заинтересован разговором.

– Да, около этого.