И трагедия моя бесконечна. Даже когда я умру, все равно я буду жить в параллельных реальностях, и они по‑прежнему будут выстраиваться в очередь, пока будут продолжаться путешествия в прошлое. Даже мертвый я буду жить вечно. Я не могу умереть. Вы должны понять, как это ужасно.

…Он кончил говорить и посмотрел на нас с надеждой. То, что он рассказал, было действительно ужасно. Прожить одну за другой миллион заурядных, ненавистных поэтому жизней! Может, и хорошо, что мы умираем, не успев полностью осознать свою заурядность, не успев пресытиться тем, что дают нам люди и природа?

– Если это правда, то ваша жизнь действительно ужасна, – сказал я.

– Правда! Все это правда! – вскричал он.

– И вы ждете от нас помощи? – спросил Иван.

Гражданин в сером пожал плечами:

– Нет. Но ведь все может быть.

– А вы сами ничего не придумали?

– Ничего… Есть, правда, одна возможность.

– Какая?

– Отключить аппаратуру «абсолютного времени» и начать историю человечества с двенадцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, заново.

– Простите, – сказал Иван. – Ваше имя, отчество?

– Степан Матвеевич. Граммовесов.

– Спасибо. Меня зовут Иваном. Я вот что думаю. Вы не захотите этого сделать. Ведь речь тогда пойдет уже не только о вас.

Степан Матвеевич горестно тряхнул головой:

– Поэтому я и еду в Марград… Простите. Я, наверное, задержал вас? Пойду посижу. А этот вопрос: год, число, месяц? Я не сразу прихожу в себя после путешествия в прошлое. Прошу простить.

– Это пустяки, – сказал я. – У меня к вам тоже один вопрос. Вот вы сказали: вам знакомы почти все люди. Это действительно так?

– Да. Я могу быть официально и незнаком, но знать знаю почти каждого.

– А нас с Иваном?

– Нет, простите… Ваши лица мне незнакомы.

– А в вагоне? Вы узнали кого‑нибудь в вагоне?

– Постойте! Я здесь не встретил ни одного знакомого лица!

– У меня предложение. Времени у нас впереди более чем достаточно. Не могли бы вы прогуляться по вагонам в надежде встретить кого‑нибудь из знакомых? Я не настаиваю. Я даже не знаю, для чего это может понадобиться. Пришло в голову, и все.

Степан Матвеевич прикусил губу. На нас с Иваном не глядел. Что‑то сейчас рождалось в его голове?

– Надо попробовать, – наконец сказал он. – А вдруг…

– Я с вами, – неожиданно сказал Иван.

– Не возражаю. Пожалуй, сразу и начнем?

Иван посмотрел на меня печальными глазами. Они вышли из вагона, и вид у них был такой, словно оба напали на какой‑то след.

Итак, уже день, а я еще не умывался. И электробритва сломана. Я приоткрыл дверь в коридорчик вагона. Там стояли студентка из стройотряда и парень. Теперь уже, скоро, подумал я, но в коридорчик заходить не стал.

Ай да поезд! Вот тебе и фирменный поезд «Фомич»! Не прошло еще и десяти часов, а сколько тут уже всякого напроисходило! Удивительно, как быстро узнаешь людей в поездах…

9

В коридор вышла девушка в зеленых стройотрядовских брюках и такой же куртке. На левом колене брюк значилось: «Не сгибаться!» «А как же правое?» – подумал я машинально. На коротких стриженых волосах ее сверкали капельки воды.

– Можно мне с вами поговорить? – вдруг спросила она.

– Конечно, конечно, – ответил я. Удивляться в этом поезде, кажется, не приходилось.