|
Человек родился, пожил и помер -- зачем? Нужно сообразить -- зачем живем? Толку нет в жизни нашей... Потом -- не ровно все -- это сразу видно! Одни богаты -- на тысячу человек денег у себя имеют... и живут без дела... другие -- всю жизнь гнут спину на работе, а нет у них ни гроша... А между тем разница в людях -- малая... Иной -- без штанов живет, а рассуждает так, ровно в шелки одет... Охваченный своими мыслями, Фома долго бы излагал их, но Тарас отодвинул свое кресло от стола, встал и со вздохом негромко произнес: -- Нет, спасибо!.. Больше не хочу... Фома круто оборвал свою речь и повел плечами, с усмешкой взглянув на Любовь. -- Откуда это ты набрался такой философии? -- спросила она недоверчиво и сухо. -- Это не философия... Это... наказание! -- вполголоса сказал Фома. -- Открой глаза и смотри на все -- тогда это само в голову полезет... -- Вот кстати, Люба, обрати внимание, -- заговорил Тарас, стоя спиной к столу и рассматривая часы, -- пессимизм совершенно чужд англо-саксонской расе... То, что называют пессимизмом Свифта и Байрона, -- только жгучий, едкий протест против несовершенства жизни и человека... А холодного, рассудочного и пассивного пессимизма у них не встретишь... Затем, как бы вдруг вспомнив о Фоме, он обернулся к нему, заложил руки за спину и, дрыгая ляжкой, сказал: -- Вы поднимаете очень важные вопросы. Некоторые считают их детскими... Если они серьезно занимают вас -- вам надо почитать книг... В них вы найдете немало ценных суждений о смысле жизни... Вы -- читаете книги? -- Нет! -- кратко ответил Фома. -- Не люблю. -- Но однако они могли бы кое в чем помочь вам... -- сказал Тарас, и по губам его скользнула улыбка... -- Если люди помочь мне в мыслях моих не могут -- книги и подавно!.. -- угрюмо проговорил Фома. Ему стало скучно с этим равнодушным человеком. Он хотел бы уйти, но в то же время ему хотелось сказать Любови что-нибудь обидное об ее брате, и он ждал, не выйдет ли Тарас из комнаты. Любовь мыла посуду; лицо у нее было сосредоточенно и задумчиво, руки двигались вяло. Тарас, расхаживая по комнате, останавливался пред горками с серебром, посвистывал, щелкал пальцами по стеклу и рассматривал вещи, прищуривая глаза. Фома, заметив, что Любовь несколько раз вопросительно, с неприязнью и ожиданием взглянула на него, понял, что он стесняет ее. -- Я у вас ночую... -- сказал он, улыбаясь ей. -- Надо мне поговорить с крестным. Да и скучно дома одному... -- Так ты поди, скажи Марфуше, чтоб она приготовила тебе постель в угловой... -- торопливо посоветовала Любовь. -- Могу... Он встал и вышел из столовой. И тотчас же услыхал, что Тарас негромко спросил сестру о чем-то. "Про меня, -- подумал он. Вдруг в голове его мелькнула злая мысль: -- Послушать, что скажут умные люди..." Он бесшумно прошел в другую комнату, тоже смежную со столовой. |
