|
-- Какая теперь жизнь тебе возможна? Ведь теперь никто из нас плюнуть на тебя не захочет! -- "Что я сделал?" -- старался понять Фома. Купечество стояло вокруг него сплошной темной массой... -- Н-ну, -- сказал Ящуров, -- теперь, Фомка, твое дело кончено... -- М-мы тебя... -- тихо промычал Зубов. -- Развяжите! -- сказал Фома. -- Ну, нет! Покорнейше благодарим! -- Позовите крестного... Но Яков Маякин сам пришел в это время. Подошел, остановился над Фомой, пристально, суровыми глазами оглядел его вытянутую фигуру и -- тяжело вздохнул. -- Ну, Фома... -- Велите развязать меня! -- убитым голосом попросил Фома. -- Опять буянить будешь? Нет уж, полежи так... -- ответил ему крестный. -- Я больше слова не скажу... клянусь богом! Развяжите -- стыдно мне! Ведь я не пьяный... -- Божишься, что не будешь буянить? -- спросил Маякин. -- О, господи! Не буду... -- простонал Фома. Ему развязали ноги, но руки оставили связанными. Когда он поднялся, то посмотрел на всех и с жалкой улыбкой сказал тихонько: -- Ваша взяла... -- Всегда возьмет! -- ответил ему крестный, сурово усмехаясь. Фома, согнувшись, с руками, связанными за спиной, молча пошел к столу, не поднимая глаз ни на кого. Он стал ниже ростом и похудел. Растрепанные волосы падали ему на лоб и виски; разорванная и смятая грудь рубахи высунулась из-под жилета, и воротник закрывал ему губы. Он вертел головой, чтобы сдвинуть воротник под подбородок, и -- не мог сделать этого. Тогда седенький старичок подошел к нему, поправил что нужно, с улыбкой взглянул ему в глаза и сказал: -- Надо претерпеть... Теперь, при Маякине, люди, издевавшиеся над Фомой, -- молчали, вопросительно и с любопытством поглядывая на старика и ожидая от него чего-то. Он был спокоен, но глаза у него поблескивали как-то несообразно событию, -- светло... -- Дайте водки мне!.. -- попросил Фома, усевшись за стол и опершись о край его грудью. Его согнутая фигура была жалка и беспомощна. Вокруг него говорили вполголоса, ходили с какой-то осторожностью. И все поглядывали то на него, то на Маякина, усевшегося против него. Старик не сразу дал водки крестнику. Сначала он пристально осмотрел его, потом, не торопясь, налил рюмку и, наконец, молча поднес ее к губам Фомы. Фома высосал водку и попросил: -- Еще! -- Будет!.. -- ответил Маякин. И вслед за тем наступила тяжелая для всех минута полного молчания. К столу подходили бесшумно, на цыпочках и, подойдя, вытягивали шеи, чтоб увидеть Фому. -- Ну, Фомка, понимаешь ты теперь, что наделал? -- спросил Маякин. |
