|
-- Великий грешник был Игнат... и умер без покаянья... в одночасье... великий грешник! -- Не грешнее, чай, других-то, -- хмуро ответил Фома, обидевшись за отца. -- Кого -- к примеру? -- строго спросил Щуров. -- Мало ли грешников! -- Грешнее Игната-покойника один есть человек на земле -- окаянный фармазон, твой крестный Яшка... -- отчеканил старик. -- Вы это верно знаете? -- осведомился Фома, усмехаясь. -- Я? Я знаю! -- уверенно сказал Щуров, качнув головой, и глаза его потемнели. -- Я сам тоже предстану пред господом... не налегке... Понесу с собой ношу тяжелую пред святое лицо его... Я сам тоже тешил дьявола... только я в милость господню верую, а Яшка не верит ни в чох, ни в сон, ни в птичий грай... Яшка в бога не верит... это я знаю! И за то, что не верит, -- на земле еще будет наказан! -- И это вы знаете? -- спросил Фома. -- И это... Ты не думай -- я ведь и то знаю, что смешно тебе слушать меня... Какой-де прозорливец! Но человек, который много согрешил, -- всегда умен... Грех -- учит... Оттого Маякин Яшка и умен на редкость... Слушая сиплый и уверенный голос старика, Фома подумал: "Смерть, видно, чует..." Коридорный, маленький человек с бледным, стертым лицом, внес самовар и быстро, мелкими шагами убежал из номера. Старик разбирал на подоконнике какие-то узелки и говорил, не глядя на Фому: -- Дерзок ты... И взгляд у тебя -- темный... Раньше светлоглазых людей больше было... раньше души светлее были... Раньше все было проще -- и люди и грехи... а теперь пошло все мудреное... эхе-хе! Он заварил чай, сел против Фомы и снова начал: -- В твои годы отец твой... водоливом тогда был он и около нашего села с караваном стоял... в твои годы Игнат ясен был, как стекло... Взглянул на него и -- сразу видишь, что за человек. А на тебя гляжу -- не вижу -- что ты? Кто ты такой? И сам ты, парень, этого не знаешь... оттого и пропадешь... Все теперешние люди -- пропасть должны, потому -- не знают себя... А жизнь -- бурелом, и нужно уметь найти в ней свою дорогу... где она? И все плутают... а дьявол -- рад... Женился ты? -- Нет еще, -- сказал Фома. -- Вот и это... неженат, а уж, чай, давно поган... Ну, а работаешь в деле твоем много? -- Приходится... я с крестным пока... -- Какая теперь у вас работа? -- качая головой, говорил старик, и глаза его все играли, то темнея, то снова проясняясь. -- Нет у вас труда! Раньше купец по делу на лошадях ездил... в метель, ночью... едет! Разбойники ждали его на дороге и убивали... умирал он мучеником, кровью омывши грехи свои... Теперь в вагоне едут... депеши рассылают... а то вон, слышь, так выдумали, что в конторе у себя говорит человек, и за пять верст его слышно... тут уж не без дьяволова ума!.. Сидит человек... не двигается... и грешит оттого, что скучно ему, делать нечего: машина за него делает все. |
