|
Двор постепенно окутывали сумерки, голубоватые сумерки летнего вечера, и снова из крепостных рвов потянуло запахом тины. Внезапно неистовое, хриплое карканье, протяжный звериный крик, от которого человеку становится но по себе, раздался около окошка. - Что случилось? - спросил старый лорд из глубины камеры. - Я его упустил, - сказал племянник. - Ухватил не за шею, а за крыло. В руках у Мортимера осталось несколько черных перьев, которые он грустно рассматривал в слабых отсветах сумерек. Ворон исчез и на сей раз больше не вернется. "Глупость, ребячество придавать этому значение, - думал Мортимер младший. - Ничего, заветный час близок". Но он не в силах был прогнать дурные предчувствия. От мрачных мыслей его отвлекла необычная тишина, вдруг воцарившаяся в Тауэре. Из трапезной не доносилось больше ни звука; пьяные голоса стихли; прекратился стук подносов и кувшинов. Был слышен лишь лай собаки в саду да далекий крик лодочника на Темзе... Уж не обнаружено ли предательство Элспея и не потому ли все замолкло в крепости, что вслед за раскрытием великих заговоров обычно наступает оцепенение? Прижавшись лбом к прутьям решетки, узник, затаив дыхание, пристально всматривался в темноту, ловил каждый звук. Какой-то лучник, шатаясь, пересек двор, уперся в стену в приступе неудержимой рвоты, потом свалился на землю и застыл. Мортимер разглядел неподвижную фигуру, лежавшую в траве. На небе появились первые звезды. Ночь обещала быть светлой. Еще два солдата, держась за живот, вышли из трапезной и рухнули на землю у дерева. Это было какое-то необычное опьянение, оно словно ударом дубинки намертво оглушало человека. Роджер Мортимер шагнул в глубь камеры; на привычном месте, в углу, он нашел свои сапоги и обулся; он сильно исхудал за это время и натянул их без труда. - Что ты делаешь, Роджер? - спросил Мортимер старший. - Готовлюсь, дядя, час близок. Кажется, наш друг Элспей поработал на славу, можно без преувеличения сказать, что весь Тауэр просто вымер. - Нам и в самом деле не принесли ужина, - заметил старый лорд, и в голосе его прозвучало беспокойство. Роджер Мортимер заправил рубашку в панталоны и затянул поясом свой походный камзол. Его одежда износилась и измялась, так как все эти полтора года ему отказывались выдать новую и он носил тот самый костюм, в котором сражался, когда его захватили в плен и сняли с него смятые доспехи; нижняя губа у него была рассечена подбородником. - Если тебе удастся бежать, их месть падет на меня, - добавил дядя. В том упорстве, с каким старик всячески старался отговорить племянника от побега, таилась немалая доля эгоизма. - Слышите, дядя, к нам идут, - сказал Мортимер младший ясным и властным голосом. - Вставайте. В мощенном каменными плитами коридоре гулко отдавались шаги, кто-то спешил к их двери. Чей-то голос позвал: - Милорд! - Это ты, Элспей? - спросил Мортимер младший. |
