|
Капитан со вторым матросом остались помогать туземцу, но через полчаса буквально окоченели. Гренландец же чувствовал себя превосходно, казалось, вообще не замечая этого дьявольского холода. Он пристально следил за прорубью, в его маленьких, косых глазках светилось вожделение. Настоящий взгляд охотника и гурмана. Тюлень все не показывался. Тогда Ужиук принялся медленно и протяжно напевать какую-то жалобу со странными словами, как будто надеялся очаровать тюленя и выманить его, опьяневшего от звуков этой "чудесной мелодии". Как утверждали некоторые полярные путешественники, например, такие, как лейтенант Тизон с "Поляриса", тюлени действительно способны чувствовать музыку. Вот что писал этот исследователь в своих воспоминаниях: "Я утверждаю, что тюлени любят музыку и могут довольно долго оставаться неподвижными, слушая голос или звук, которые им понравились". Не прошло и пяти минут, как чуткое ухо эскимоса уловило еле слышный всплеск. Резким жестом он сделал капитану знак оставаться на месте. Туземец держал крюк наготове в правой руке, застыв в позе гладиатора, готовящегося к атаке, в то же время продолжая петь, все убыстряя темп. Внезапно певец замолчал, как раз в ту минуту, когда вместо плеска раздалось громкое сопение. Резко выбросив вперед руку, Ужиук на три четверти погрузил крюк в прорубь. -- Ко мне!.. На подмогу!..-- крикнул он в следующее мгновенье. Капитан и матрос схватились за крюк, на котором бился тюлень, тщетно стараясь освободиться. С четверть часа продолжалась борьба, после чего огромный щетинистый тюлень был вытащен из норы. Жалобно мыча, он еще сопротивлялся, но слабо -- крюк глубоко засел в его горле. Зверя на веревке потащили к палатке. Больше всех радовались доктор и Ужиук. Один врач, другой дикарь -- оба знали, что поимка тюленя очень важна для больных скорбутом. У эскимоса был здоровый желудок и доброе сердце. Обычно он сразу принимался сосать теплую кровь подранков, но на сей раз великодушно отказался от такого удовольствия и как мог, частично словами, частично знаками, объяснил Фрицу и Нику, что им надо напиться животворящей крови. На том же настаивал и доктор. Фриц попробовал и жалобно простонал: -- Не могу пить кровь. Не могу!.. -- Пей! -- Не могу!.. Лучше смерть!.. Попробуй, Ник, ты... У фламандца не было предрассудков. -- Мне все равно,-- сказал он,-- выпью, пожалуй. Только бы выздороветь! И он принялся пить живительную горячую влагу. -- Дорого бы я дал, чтобы последовать его примеру! -- простонал Фриц и потерял сознание. Слабость и отчаяние всегда крепкого, бодрого эльзасца вызвали у всех недобрые предчувствия. |
