|
-- Pecaire! -- буквально зарычал Дюма.-- Одно слово, капитан,-- и я всех их перестреляю... -- Carai! -- крикнули баски.-- На абордаж!.. -- На абордаж!.. Это дело! -- вторили им нормандцы. -- Maler d'oua! На абордаж! -- твердили бретонцы. -- Тихо вы, там! -- спокойно одернул их Геник.-- Не суйтесь, когда не просят! -- Как же такое терпеть, боцман? -- разом заговорили матросы. -- Тошно смотреть даже через солнечные очки! -- Сказано, не шутите! Капитан так этого не оставит! Он знает, что делает! -- Ну, если так... Оно конечно... Капитан знает... Одного упоминания о капитане было достаточно, чтобы волнение улеглось, К двенадцатому августа, после множества удач и неудач, канал уже достиг тысячи шестисот метров в длину. Чем ближе клонилось к горизонту солнце, тем становилось холоднее, но путь, проложенный с таким трудом, пока еще не сковало льдом. И "Германия" не упустила случая приблизиться к французскому кораблю на полторы тысячи метров, нисколько не заботясь об этике. Немцы не зря торопились: тринадцатого августа мороз усилился, и южный выход из канала замерз. Но в середине льда не было, и капитан Вальтер решил двигаться за французами следом, благословляя свою счастливую звезду и надеясь на успех. В тот день, когда обратного пути у "Германии" уже не было, де Амбрие, видимо, не без умысла, неожиданно изменил способ производства работ. Из опасения истратить весь динамит или же по другой причине он запретил дробить лед динамитом, у правого берега канала велел соорудить временный док, ввести в него "Галлию", а отпиленные глыбы толкать назад, мимо корабля. Таким образом, позади "Галлии" образовался ледяной затор. Немцы были удивлены, но не решились спросить, почему соперники больше не используют динамит. Они простояли двенадцать часов, а тем временем французские моряки успели протолкнуть восемь глыб, каждая метров по пятнадцати. За ночь глыбы смерзлись, встав стеной между "Галлией" и "Германией". Разрушить эту преграду капитан Вальтер не мог, не имея таких приспособлений, как у конкурентов. Задумано было ловко, не придерешься. В данном случае де Амбрие волен был действовать по собственному усмотрению. Из-за своей бесцеремонности немцы оказались в ловушке. Нечего было и думать выбраться из канала до оттепели. С "Германии" доносились проклятия и отборная зарейнская ругань. Зато экипаж "Галлии" ликовал. -- Попались, головастые! -- кричал Плюмован. -- Сидите теперь тут до второго пришествия! - гремел эльзасец. -- Здорово придумано! Верно, парижанин? -- спросил Ник. -- Еще бы! Первый сорт! -- Malar d'oue! -- засмеялся Легерн. |
