ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Граф и Мирославский.

Мирославский . Ну, теперь дела наши пойдут своим чередом. Я уверен, этот француз обежит сегодня домов десять, и завтра же заимодавцы нагрянут кучею к Богатонову, а приятели не будут узнавать его в лицо; может быть, это заставит его образумиться.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и г н Богатонов.

Г н Богатонов . А, батюшка граф, вы здесь! Ну, всё ли изволили переговорить с Мирославским?

Мирославский . Да, мы переговорили всё, что надобно.

Г н Богатонов . Уж верно, о каком нибудь важном деле?

Граф . Г н Мирославский говорил об одном приятеле своем, которого желал бы избавить от совершенного разорения.

Г н Богатонов . Верно, он, бедняжка, попался под суд, и Мирославский просил ваше сиятельство замолвить за него словечко?

Мирославский . Нет, мой друг...

Г н Богатонов . Да отчего не хотел ты мне сказать о нем? Ведь и мы также, благодаря бога, не без приятелей.

Мирославский . Это совсем другого рода дело. Вот видишь ли, мой друг: один из моих знакомых, человек простой, но очень добрый, задумал жить не по своему состоянию: зачал проматывать именье, завел большое знакомство; да так как он плохо знает свет...

Г н Богатонов . Верно, брат, приятель твой какой нибудь деревенщина?

Мирославский . Да, он недавно приехал из деревни.

Г н Богатонов . Ну, так и есть; я уж смекнул делом! И верно полез в знать?

Мирославский . Ты отгадал.

Г н Богатонов . Точно так! А на знатного то человека совсем не походит?

Мирославский . Ни крошечки. У него нашлись приятели, которые стали обыгрывать его в карты, занимать деньги...

Г н Богатонов . Ничто ему; не в свои сани не садись!

Мирославский . И он твердо уверен, что все эти приятели любят его самого, а не его деньги.

Г н Богатонов . Экий простак!

Мирославский . Его обирают, обыгрывают, смеются над ним в глаза; а он же говорит, что очень им обязан.

Г н Богатонов . Прошу покорно, ха, ха, ха! И родятся же такие олухи! Да скажи пожалуйста, где живет этот бедняжка?

Мирославский . Здесь, в Петербурге.

Г н Богатонов . Здесь? Тьфу, пропасть! я почти весь город знаю, а кажется, будто этакого чудака нигде не видал.

Граф  (тихо Мирославскому) . Мне, право, его жаль!

Г н Богатонов . Та, та, та, знаю, знаю! Так точно, это, верно, Промотаев. Да разве ты с ним знаком?

Мирославский . Нет, мой друг, ты ошибаешься!

Г н Богатонов . Полно, полно, не обманешь; ты описал его точь в точь. Это, ваше сиятельство, прежалкий человек! Забрал себе в голову, что может быть в дружбе с знатными; ну, а где ему... человек простой, двух перечесть не умеет; весь свет над ним смеется.

Мирославский . И он один только думает, что нимало не смешон.

Г н Богатонов . Куда ты! Да еще барится, думает, что он преважная особа; умора, да и только!

Мирославский . Ха, ха, ха! это в самом деле забавно. (К графу.)  Граф! мне кажется, и вы смеетесь?

Г н Богатонов . Да как не смеяться! Посмотрели бы вы на Промотаева: чуть кто не граф, да не князь, так и взглянуть не хочет; а сам то, ха, ха, ха! что за рожа! Ну, мужик мужиком. Если б вы знали, как его, бедняжку, обманывают! Вот, например: какой то плут взялся ему выписать из Парижа то самое вино, которое употребляют там при дворе, да и содрал с него рублей по тридцати за бутылку, ну, как вы думаете, ведь никто его не переуверит; хоть ты его зарежь, а стоит в том, что вино прямо с королевского стола. Ха, ха, ха! А вино то куплено здесь в каком то погребе.

Граф . Это и смешно и жалко. (Вынимает табакерку. )

Г н Богатонов . А, кстати! (Вынимает свою табакерку.)  Не прикажете ли, ваше сиятельство?

Граф .