|
458
Я вновь ушел в себя. С раскрытым ртом торчу, забыв о мире, что вовне: пространство между Богом и скотом свободно помещается во мне.
459
В себе я много раз их узнавал — те чувства, что вскипают вереницей, когда вступает в жизнь провинциал в надменной и насмешливой столице.
460
Ничуть не думая о смерти, летишь, чирикая с утра, а где-то случай крутит вертел и рубит ветки для костра.
461
Заботы будней повседневны, мы ими по уши загружены, и где-то спящие царевны без нас окажутся разбужены.
462
Я в литературе жил цыганом: жульничал, бродяжничал и крал, ставки назначал с пустым карманом и надрывно клялся, если врал.
463
Нет, я не жалею, как я прожил годы искушений и подъема, жаль, что население умножил меньше, чем какой-нибудь Ерема.
464
Пользуясь остатком дарований, вычеркнув удачи и успехи, я кую из разочарований плотные душевные доспехи.
465
Живу я много лет возле огня, друзья и обжигались, и горели, фортуна бережет пока меня для ведомой лишь ей неясной цели.
466
Ах, девицы, еврейскими шутками не прельщайтесь, идя вдоль аллеи, у евреев наследственность жуткая: даже дети их — тоже евреи.
467
Пристрастием не снизив бескорыстие, в моделях постигая бытие, искусство отвечает не за истину, а лишь за освещение ее.
468
Во все подряд я в юности играл, затягивался радостью, как дымом, и ногу по-собачьи задирал везде, где находил необходимым.
469
Умей дождаться. Жалобой и плачем не сетуй на задержку непогоды: когда судьба беременна удачей, опасны преждевременные роды.
470
Увы — служители культуры, сомкнув талантливые очи, за безопасность и купюры сдаются много раньше прочих.
471
Ни бедствий боль, ни тяготы лишений с путей моих не вывихнут меня, но дай мне Бог во дни крутых решений с друзьями проводить остаток дня.
472
Мы ищем тайны тьмы и света, чтоб стать самим себе ясней, но чем прозрачней ясность эта, тем гуще мистика за ней.
473
Чужую беду ощущая своей, вживаясь в чужие печали, мы старимся раньше и гибнем быстрей, чем те, кто пожал бы плечами. |
