—      Простите, мастер Ханс, я перебил вас...

—      Нет-нет, это весьма интересная тема. Госпожа Нина, как я понимаю, знает наши моря?

—      Я заканчиваю третью университетскую ступень как биохимик и гидробиолог, мастер Ханс. Море и его перспективы — мой хлеб.

—      Во-от как... — покивал Ольстен. — Ну, тогда вы должны понимать выбор тех, кто осваивал эту долину в первые годы колонизации Кассанданы. Они предпочли прохладный климат, травянистые склоны и скотоводство. Хотя и злаки, скажу я вам, растут здесь вполне благополучно. Там, к югу, у меня три сотни гектаров под кукурузой, и два урожая в год я снимаю без проблем. А еще виноградники, еще ячмень, овес и другое. Свой скот мы кормим сами. Это все колонисты понимали с самого начала. Не понимали они одного: в долине зимние ураганы крутят страшнее, чем там, наверху.

—      Постоянство ветров, — хмыкнул Детеринг.

Он смотрел на юг, туда, где перевалившее за полдень солнце скрыло далекие-далекие склоны синеватой дымкой поднимающейся влаги. Блистающий изумруд долины уходил в размытый тон сапфира, так, словно звал смешать краски и долго искать это сочетание золотых лучей и миллиона оттенков синевы. Удивительная картина заворожила Йорга. Он протянул опустевший стаканчик Ансельму, глубоко вздохнул:

—      Ветер всегда ждут с запада...

—      Именно, — чуть удивленно кивнул Ольстен. — А, вы видите это по стенам башен?

—      Приятно иметь дело с десантником, лейтенант.

—      Ясно, ясно, — польщенный словами Йорга фермер отомкнул замок тяжелой деревянной двери, коснулся внутри выключателя и позвал за собой.

Нина вошла первой; Йорг шагнул за подругой, сразу же отметив про себя, что широченная дверь открывалась наружу, а за ней гостей ждал высокий, едва не до колена, каменный порог. Такая конструкция напомнила ему комингсы боевых звездолетов, призванные сохранять герметичность отсека в аварийной ситуации. Дверь смотрела строго на восток и все же, видно, ледяные зимние ураганы крутили тут жуткую карусель.

—      Пол здесь был деревянный, решетчатый, — заговорил Ольстен, — но он, понятное дело, сгнил еще до того, как ферму купили мои прадеды. Остались желоба, — фермер ткнул пальцем, указывая на заросшие выемки вдоль южной стены просторного первого этажа, — по которым отходы жизнедеятельности животных выводились наружу. В морозы они замерзали, их приходилось пробивать... впрочем, это далеко не главная проблема. Пойдемте наверх, господа, самое интересное — там.

Железная лестница, грубая и ржавая, но покрытая поверх ржи множеством слоев консервирующего лака, вела на второй этаж Поднявшись вслед за гидом-хозяином, Йорг оказался в полукруглой комнате, совмещенной с такой же точно: башня тут делилась на две части. В углу находился чугунный камин весьма солидных размеров, по обе стороны от него — столы, темные от древности и порядком изъеденные червем.

—      Столовая, — пояснил хозяин. — Готовили на открытом огне. Прямо сюда же сваливали дрова, а уголь, как я понимаю, хранили внизу и поднимали наверх в мешках. Средневековье, скажете? Ну, так было у всех. Интересно другое. Идите-ка сюда, милорд...

Йорг подошел и взглянул в окно.