Я усаживаюсь за стол и бросаю взгляд на настенные часы. Сколько у «Жаворонков» осталось времени? Около пяти часов, а никто не идет. Лучше бы им пошевелиться.

Только подумал — как хлопает дверь и забегают аж пятеро следователей, все бледные как мел и взлохмаченные. Они окружают меня плотной толпой и начинают засыпать вопросами один за другим, словно участвую в какой-то бессмысленной викторине.

— Как вы убили посетителя в камере⁈

— Вы про кого конкретно? — уточняю.

— Отвечайте на вопрос!

— Никак, я спал, — пожимаю плечами. — А что, кто-то умер?

— Вы видели, как умер посетитель⁈

— А можно мне сначала увидеться с адвокатом? — с усмешкой отвечаю вопросом на вопрос.

— Вы взломали наручники⁈

— Нет.

— Вы снимали наручники⁈

— А можно было их снять? — удивляюсь и резко протягиваю руки вперёд. — Тогда снимите, пожалуйста.

Следователи тут же отшатываются, трое из них спешно активируют свои доспехи. Боятся — значит уважают. Хотя, вероятнее всего, здесь ещё и «подсолнух» своё дело делает, его эфирные масла вызывают тревожность. Несколько минут они пытаются что-то выяснить, но всё без толку — я, как всегда, не даю ни одной полезной зацепки. Наконец, они выходят за дверь и переговариваются между собой. Я, конечно, снова обхожу магическую блокировку наручников и усиливаю свой слух.

— Ну и чего⁈ — требовательно спрашивает первый.

— Наручники исправные, монсеньор, — отчитывается второй, явно сканер. — Входящие каналы заблокированы. Подозреваемый не способен пользоваться магией.

— Как же он тогда взорвал де Симони⁈ — бесится первый. — Из артефактов русскому оставили только переговорный амулет. Он безвредный! Как, господа⁈ Как⁈

Молчание. Вероятно, остальные четверо только плечами пожимают.

— Камеры были выключены, улики отсутствуют, — произносит третий голос. — Мы ничего не можем предъявить русскому. У нас нет доказательств его вины. Обвинение без улик прокатило бы с нашими простолюдинами, но не с русским графом. Россия такого не потерпит.

— Монсеньор, а может быть, де Симони сам подорвался? — вдруг предполагает четвёртый.

— А тут поподробнее, — требует первый.

— Допустим, что де Симони захотел расправиться с русским. Это же по его доносу он вообще здесь… Де Симони мог взять с собой взрывчатку, да и сам случайно подорвался. Он же явно без доспеха был во время детонации.

— Хм, похоже на то, — соглашается первый. — Вопрос: а кто вообще впустил постороннего к подозреваемому?

— Так это… мхм… сверху же приказали.

— Доприказались, — ругается первый. — А нам теперь расхлёбывать кашу из мозгов на стенах. Ладно, расходимся. Доложу начальству, а оно уже решит, что делать с подозреваемым.

На этих словах я вздыхаю. Опять двадцать пять. Ждать нового следователя. Вряд ли теперь меня выпустят до истечения суток. Скорее всего, следующим, с кем придётся беседовать, будет уже сам коронный босс.

* * *

Штаб-квартира Пятого легиона «Жаворонки», Рим

Легат Пятого легиона, старый и закалённый командир с немалыми амбициями, уже десятки лет управлял аналогом российской Охранки. За это время он пережил двух Цезарей и видел не одну интригу в высших кругах Рима. Но сегодняшний день потряс его до глубины души. Потомок древнего рода де Симони, которого в свете знали как умного парня, разлетелся на куски прямо в стенах его штаб-квартиры. Мало того что этот идиот взорвался, так ещё и сделал это по собственной глупости!

— Мошонка Плутона! — рявкнул легат, ударяя кулаком по столу так, что старые бумаги взметнулись в воздух.