— Мы проверяли…

— Жёстко надо было, без лишних сантиментов. — Цезарь срывает апельсин. — Сведения, друг мой, мне нужны сведения! В курсе ли сам русский…этот Филинов… об Аватаре? Хочет ли он взойти на трон? Если не хочет, то какие у него цели? Если не в курсе, то кто из знати его направляет и играет в тёмную? Тут все средства хороши. А на ревнивца Симони потом повесть всех собак! Все нарушения международного права! Можно даже было бы его четвертовать, если бы русские настаивали на моральной компенсации!

— Мы так и планировали, — вздыхает легат. — Но всё пошло не по плану. Трибун переусердствовал и впустил Симони прямиков в камеру Филинова, чтобы тот надавил на него. Симони заявился с бомбой и подорвал себя. Дальше собак было не на кого вешать.

Цезарь отрывает очередной гнилой апельсин с мрачным спокойствием.

— Говорю же, старина, хватку теряешь, — спокойно замечает Цезарь, небрежно выбрасывая ещё один подгнивший апельсин в урну. Его тон спокоен, но от этого становится только хуже — кровь у легата стынет в жилах. — Парня-то, поди, уже увезли в Россию?

— Не увезли, Августейший, — отвечает легат с едва уловимой ноткой надежды. — Разведка докладывает: он всё ещё в отеле. Судя по всему, вылет намечен только на завтра.

— Вот как? — Цезарь прищуривается, словно не ожидал такого поворота. — А этот телепат, видимо, крепкий орешек. Стальные нервы.

— Мы можем устроить тайную операцию и quietly вынести его из отеля, — предлагает легат, пытаясь вернуть себе уверенность.

— Нет, — качает головой Цезарь, задумчиво глядя в сторону. — После ареста это будет чересчур подозрительно. Не хочу раздувать конфликт с Борисом, особенно если заговора и вовсе нет. Я назначу аудиенцию. Поговорим с телепатом по душам.

* * *

Ленка очень обрадовалась моему возвращению. Еще бы — сутки не виделись. Ночка вышла жаркая. Еще и Лакомка, походу, подключалась к восприятию младшей жены и корректировала поведение «сестренки». Я не жаловался — ведь сам получал максимум удовольствия.

Утро началось с двух интересных наблюдений. Первое — Веер, красная до корней волос, пила кофе с таким смущённым видом, что даже слов не требовалось, чтобы понять: стены в отеле до неприличия тонкие. Второе — на столе лежало приглашение явиться к Цезарю в Палатинский дворец. Не просто явиться, а буквально требование встретиться с Императором. Прикольно! А вот с Ци-ваном я до сих пор лично не встречался, хотя наши отношения тянулись уже долгое время. Но первым делом — встреча с Главным жрецом Юпитерским.

Я не скрываясь отправляюсь в Капитолийский храм. Там меня быстро проводят в помпезный кабинет Тита Ливия. Этот огромный бородач, явно не привыкший к суете, протягивает мне стопку бумаг.

— Диагностические заключения по анализам вашего зверя, достопочтенный граф.

— Благодарю, Ваше Преосвященство, — жадно вцепляюсь я в документы. А что? Здесь был зашифрован по сути ключ к созданию искусственных зверей багрового уровня. Очень сложно зашифрованный, но ключ!

— Признаюсь, мы сами многое почерпнули из этих данных, — с достоинством поглаживая широкую, как лопата, ладонь, произносит Тит Ливий. — Но так и не поняли, как воспроизвести это в наших условиях. Нам просто не хватит знаний. В ваших руках, Данила Степанович, находится поистине ценнейшая тварь из всех возможных.

— С тварями мне вообще по жизни везёт, — киваю, рассматривая бумаги.

— Понимаю, — сочувствующе вздыхает Юпитерский.