— Эй, внучок, а ну не заглядывайся на чужих женщин, — рявкнул он. — Больно резвый для своего возраста.

Бедуин-старик прищурился, вглядываясь в мускулистого гиганта, и фыркнул:

— Ты чего, бородач, внучком меня называешь? Я тебя старше!

— Нет уж, внучок, не старше, хо-хо, — отозвался Ледзор. — Я таких, как ты, ещё в колыбели видал.

Кострица раздражённо махнула рукой:

— Хватит хвастаться, Одиннадцатипалый. Дедушка, нам нужен остроухий альв. Не проходил тут мимо вашей деревни?

Бедуин сразу подобрел:

— Так вы из людей конунга Филинова, значит?

Ледзор хмыкнул:

— Хрусть да треска, верно. А ты как догадался, а?

Старик, почесывая бороду, усмехнулся:

— Так ваши тавры часто тут мимо проплывают, уценённый товар нам почти даром отдают — всё равно им дороже тащить обратно. И вообще с нами хорошо обходятся. Мы знаем, кто такой конунг Данила — про него много хорошего слышали. И знаем, что он объединил остроухих нелюдей. Ну, а раз ищете такого же ушастого, может быть, вы и его люди. Логично ведь?

Ледзор со скукой спросил:

— Логично. Так что в итоге? Не слышал ты про нашего остроухого?

Бедуин насупился, почесал седую щеку и медленно кивнул:

— Был один такой. Псих настоящий. Представляете, пытался заставить здоровенного скорпиона — ну такого, что полдеревни на спине уместится — плавать в море. А тот монстр воды боится пуще огня, сразу на берег выскакивает, как только лапы намочит. А остроухий всё его кораблём называл, упирался. А потом, гляжу, махнул рукой и решил, что у него, значит, сухопутный корабль. Во как.

Ледзор только усмехнулся, качнув бородой:

— Ох, припекло нашего Феанора, видать, капитально.

Бедуин продолжал, почесывая затылок:

— Да-да, стал он с этим скорпионом по деревням таскаться. И предлагать свой «сухопутный корабль» в обмен на обычную лодку. Только стоит ему показаться на горизонте, как всё село пустеет — кто на лодках в море, кто на верблюдах в пустыню. И нас он тоже почтил визитом. Мы тогда всё бросили и только недавно осмелились вернуться.

Кострица хмуро кивнула:

— В какую сторону он пошёл?

Бедуин махнул рукой вдоль береговой линии, на запад:

— Туда, вправо по побережью. Ещё спасибо, что он, кажись, дальше ушёл.

— Благодарю, уважаемый, — коротко бросила Кострица.

Ледзор вздохнул, сплёвывая в песок:

— Хрусть да треска! Главное, чтобы нам самим так голову не напекло, как нашему Воителю.

Кострица только фыркнула:

— Давай шевелись, философ. А вы, уважаемый, продайте нам пару верблюдов.

Бедуин оживился:

— Хорошо. Для людей конунга Филинова — скидка. Отдам за полцены.

Ледзор приподнял бровь:

— А с чего вдруг такая щедрость?

Старик, сверкнув глазами, ухмыльнулся:

— Так я же говорю: ваши тавры нам часто забрасывают уценённые товары или вовсе бесплатно отдают. А уж сколько раз помогали… Вот и мы конунгу Даниле только самого хорошего желаем. Пускай у него будет побольше жён и побольше верблюдов.

* * *

Лорд-губернатор Химериэль, сидя на чёрном носороге, поднимает руку, и на неё садится металлический орёл, пикировавший с неба. Показуха какая-то. Нафига сейчас ему этот орёл? Пытается продемонстрировать, что умеет приручать специфических зверей? Он небрежно бросает мне свысока:

— Я хотел повидаться со старым знакомым, король Данила. С Серебряным Лучом. Разрешите взглянуть на него?

— Смотреть можно, трогать нельзя, лорд Химериэль, — лениво отзываюсь я и киваю в сторону Белогривого, который уже успел телепортироваться ко мне на грохот носорожьих ног.