-  Этот похож на меня, - уверенно заявил Амфитрион. - Клянусь небом, вылитый я!

    -  А этот? - спросила Навсикая, указывая на второго.

    -  А этот - на Громовержца!

    И еле удержался, чтоб не расхохотаться при виде серьезно кивающих нянек.

    Сейчас Амфитрион уже напрочь забыл о странной Галинтиаде, дочери Пройта, словно ее и не существовало вовсе; ничего не знал он и о том, что на его родине в златообильных Микенах, откуда Амфитрион был изгнан родным дядей Сфенелом за убийство другого родного дяди (а заодно и тестя) ванакта [16] Электриона - что у властолюбивого Сфенела и Никиппы, дочери коварного Пелопса [17] и внучки проклятого богами Тантала, не далее как вчера вечером родился хилый и недоношенный мальчик.

    Первый сын после двух дочерей.

    Мальчика назовут Эврисфеем, и он, как это ни странно, выживет - что лишит Амфитриона и его потомков надежды на будущее воцарение в родных Микенах.

    Нет, ничего этого Амфитрион не знал - да и узнай он о рождении Эврисфея, все равно не омрачился бы духом, ибо не был в сущности склонен к правлению городами. Рассмеялся бы, налил бы в кубок черного хиосского вина и выпил бы до дна во здравие всех детей, родившихся в эти дни.

    И очень удивился бы, если бы какой-нибудь прорицатель сообщил ему, что через полвека с лишним его жене Алкмене принесут седую голову нынешнего мальчика по имени Эврисфей - и Алкмена выколет у этой страшно оскаленной головы мертвые глаза своим ткацким челноком.

    Очень удивился - и не поверил бы.

    А зря.

    3

    -  Мойры!

    -  А я тебе говорю - Илифии!

    -  А я говорю - Мойры!

    -  Ну и дурак! Станут Мойры сидеть на пороге у какой-то Алкмены! Тоже мне…

    -  А вот и станут, если по приказу Геры!

    -  Станут-сядут… Оба вы олухи! И вовсе не Илифии, и уж тем более не Мойры (будут они Геру слушаться!) - а сестры-Фармакиды!

    Третий голос… тридцать третий… триста тридцать третий голос… Шумят Фивы, ох, шумят…

    -  Да какая вам разница, кто сидел? Главное, что роды задержали… У Никиппы в Микенах семимесячный родился - у-у, Танталово племя! - и ничего, а у Алкмены первенький едва вылез, а второй вообще через неделю…

    -  Ой, сестры! Ой, посмотрите на дурищу-то! И деткам своим покажите! Это ж не баба, это ж корыто глупости! Через неделю… Ты ж сама рожала, толстая, должна понимать, небось!

    -  Это я толстая? Это я-то толстая?! Это ты толстая!

    Дерутся женщины в Фивах… дерутся, спорят, друг дружку перекрикивают. Откуда им знать, когда у Алкида брат-близнец Ификл родился? - если про первенца слушок сразу побежал, чуть ли не с первым криком младенческим, а про второго-то сплетня припоздала, на целый день, почитай, задержалась… и то - пока сказали, пока услышали, пока поверили да проверили…

    Шумят Фивы, ох, шумят… Спят братья-близнецы Алкид с Ификлом, знать ничего не знают, ведать не ведают, грудь сосут, пузыри пускают, не слушают голосов глупых, и того голоса визгливого не слышат, что и другими не больно-то услышан был!

    -  Жаль!

    -  Чего жаль, Галинтиада?

    -  Жаль, что вторую жертву принести не успели! Кто ж мог знать, что у нее двойня… Поздно узнали мы, поздно!

    -  Да зачем нам второй, Галинтиада? Первый - герой, Избавитель; а второй? Ификл Амфитриад - невелика слава!

    -  Жаль… ах, жаль…

    И снова тихо.