– Вызови Гарри, он на маяке. Скажи ему, пусть дважды проверит и перепроверит, не следует ли кто‑нибудь за ней, нет ли чертовых лодок, вертолетов… – прокашлял босс. И вновь мой слух резанула эта агонизирующая речь. Были ли среди моих знакомых заядлые курильщики или те, кому предстояло удаление гортани?..

Один из бандитов что‑то произнес в минирацию, послушал ответ и повернулся к боссу, дымясь от возбуждения:

– Дэйв говорит, берег чист. Она приближается одна, и, по его словам, у нее в руке набитый портфель.

– Де‑еньги! – радостно протянул другой бандит, позабыв слова босса, что не в деньгах дело.

А я призадумался: если не в деньгах, тогда в чем же?

Босс выкинул бычок и прикурил новую сигарету. Дым отнесло в пещеру, и теперь я по запаху узнал сигареты. «Тарейтон». Лишь один знакомый мне человек курил «Тарейтон». И он был мертв.

– Дичь идет прямо к нам в руки, – объявил босс, и двое бандитов скинули капюшоны и натянули бейсболки. Теперь в отблесках молний я хорошо разглядел их. Лица незнакомые. Обычные гангстеры низкого пошиба – таких можно встретить в любом баре Белфаста, Дерри или Дублина.

Босс тоже откинул капюшон, и я увидел его чудовищно обезображенное лицо.

И сразу же узнал его.

И, разумеется, мгновенно понял, в чем дело.

Слайдер сказал правду. Босс собирался убить Бриджит и девочку и забрать деньги в качестве возмездия за то, что сделал с ним Темный Уайт немало жутких лет тому назад.

Человек с клочковатыми рыжими волосами, стоявший у входа в пещеру с «печенегом» в руке, человек, чье горло изрезано шрамами, рот искалечен и щеки бледны, как у трупа, – этот человек был не кем иным, как моим давным‑давно погибшим приятелем Скотчи Финном.

Когда я видел Скотчи в последний раз, он был распят на колючей проволоке, что опутывала мексиканскую тюрьму в Вальядолиде. Жених Бриджит, Темный Уайт, подставил нас с покупкой наркотиков. Сделал все, чтобы нашу группу, а самое главное – меня, арестовали. Я был обречен сгнить в мексиканской тюряге ради того, чтобы Темный и Бриджит могли пожениться и Бриджит забыла меня навсегда. Вообще‑то Скотчи был занозой в заднице, изворотливым мелким поганцем, однако именно он сумел вытащить нас из тюрьмы и даже успел добежать до ограждения, пока его не подкосил выстрел в спину из винтовки М‑16. Скотчи упал на натянутую проволоку и, как мне показалось, был практически обезглавлен. Даже если его не убила пуля, выжить он все равно не мог.

Если допустить, что в результате какого‑то поганого чуда он выжил и проволока не отрезала ему голову начисто, Скотчи все равно умер бы, когда охранники сдирали его с колючек. Вряд ли они осторожничали. Да и с какой стати? Они довершили бы работу проволоки, и он бы загнулся.

Хорошо, теперь предположим, что мать Тереза, папа римский и святой Николай Мирликийский – говорят, покровитель воров – именно в тот момент озаботились судьбой рыжеволосого ублюдка из Кроссмаглена и вместе с ангелом смерти лично вмешались и спасли его. И он выжил. Но как же – ради всего святого! – он пережил лечение в мексиканском тюремном госпитале, особенно если вспомнить, что охранники были совсем не настроены помогать нашему старому другу Энди, забитому до полусмерти?!

Там не было хирургов, которые могли бы спасти жизнь Скотчи.

Ему вряд ли сделали чертово переливание крови, а если и сделали, то кровь была неправильной группы или заражена вирусом СПИДа.

Да‑а‑а… Чтобы выжить после пули, проволоки и мексиканского госпиталя, нужно было иметь девяносто девять жизней, родиться в Рождество, найти трилистник в своей колыбели и тринадцать лет подряд совершать паломничества в Лурд.

Все это ерунда.