– Я тебе не давал разрешения говорить! Слушай, мразь! Просто слушай и все поймешь. Мне хочется, чтобы ты кое‑что поняла прежде, чем я тебя убью. Знаешь, как все получилось? Твой возлюбленный, Темный Уайт, послал нас в Мексику и бросил нас там, мать твою, бросил подыхать. Только двое выжили. Молодой Майкл Форсайт, в рот его и в нос, сумел выбраться. Помнишь его, да? Ну еще бы! Я знаю, что он сделал. Убил Темного, Лучика и Большого Боба. Я горжусь тем, что он сделал. После этого он исчез, связавшись с Программой защиты свидетелей. Некоторые говорят, он был гребаным предателем, продавшим всю банду ради того, чтобы спасти свою шкуру. Но я не осуждаю его. Он поступил правильно. Хотя и не довел работу до конца.

Бриджит окаменела, когда поняла, с кем имеет дело. В ужасе она прикрыла рот рукой. Глаза ее расширились – сначала от удивления, а потом от страха.

– Скотчи… ты? Это действительно ты? – просипела она.

Скотчи осклабился в улыбке и прокаркал:

– Это я. Me llamo Señor Finn…  я хочу сказать, изволь называть меня мистером Финном, Скотчи – это для друзей.

– Все говорили, что ты мертв. Даже Майкл, – произнесла в ужасе Бриджит.

– Чтобы убить меня, потребовалось бы очень много мексикашек. Estoy vacunado  от смерти. – Скотчи покачал головой. – С этим покончено. Ты права, все думали, что я сдох. Мы с Брюсом – я всегда звал так Форсайта – пытались выбраться оттуда. Мне не удалось. Я был почти мертв, скажем так. Но им как‑то удалось меня заштопать, почти год я парился в больнице, а после меня перевели в камеру‑одиночку в Бахе. Знаешь, каково там? Поганая пустыня. Жара как в аду. Сорок градусов – это считается прохладный денек, поняла? Девять лет там маялся до амнистии президента Фокса. Чего только не пережил – даже описать не сумею. И так каждый день. Мечтал о встрече с тобой, Темным и Большим Бобом. Мечтал о том, как снова встречу вас всех. – Скотчи закашлялся. Марти бросился помочь, но тот оттолкнул его.

Марти уставился на портфель, набитый деньгами.

Бриджит тоже посмотрела на портфель, и во взгляде ее промелькнуло что‑то странное.

У меня подпрыгнуло сердце.

Ого, да у нее что‑то припрятано в рукаве!

Скотчи отдышался, вытащил из кармана куртки фляжку, отпил из нее и вернулся к своей обличительной речи:

– Да, президент Фокс помиловал две‑три сотни иностранцев. Чертовски хороший парень. Я вышел на волю и узнал, что Брюс с девяносто второго года времени даром не терял. Он отнял у меня удовольствие увидеть, как подыхает Темный Уайт, но мне еще кое‑что осталось. С тобой он ничего не сделал, так ведь? А у Темного, оказывается, была дочка. Хорошо, очень хорошо…

– Если ты только хоть что‑нибудь с ней сделал… – процедила сквозь зубы Бриджит.

– Ни единого волоска на ее хорошенькой головке я не тронул. Пока… Что до тебя, дорогая… Я был чертовски удивлен, узнав, что теперь именно ты всем заправляешь. Ты унаследовала империю, следовательно, и ее долги. Вот почему ты тут, дорогуша, – заплатить по счетам.

– Десяти миллионов, я думаю, вполне хватит, – произнесла Бриджит, все еще не понимая, что имеет в виду Скотчи.

Зато я понял. Бриджит и девочка должны погибнуть. Первой Шивон, чтобы Бриджит сначала увидела, что такое боль, а потом почувствовала ее на своей шкуре.

Умный ход. Это утвердило бы славу Скотчи как плохого парня, прикончившего Бриджит Каллагэн. После этого никто не посмеет перейти ему дорогу. И в придачу десять миллионов фунтов. В пересчете на слабые доллары – почти восемнадцать миллионов. Скотчи мог бы вернуться в Америку и замутить там все, что угодно.