Опознать в шикарно обмундированном ратнике с дорогим оружием и ухоженной бородой оборванного бродягу-попа, которого он чуть не забил до смерти, Ермола не смог, такое ему просто не могло прийти в голову. Потому я немного расслабился и принялся за еду. Остальных участников прошлого конфликта за столом я не увидел.

    Люди, собравшиеся во дворе, были типичными военными. Какое они имеют отношение к Гавриле Васильевичу, пока было непонятно. Никаких разговоров на эту тему не велось.

    Прислуживала за столом белолицая женщина с приятными чертами лица, но грубо размалеванная, по моде своего времени, примитивной косметикой. Вела она себя по обычаю степенно, двигалась, как говорится, «павой» и опознал я в ней участницу пьяного застолья только по визгливому голосу.

    Мы с Кузьмой, не спеша, ели и пили, не вмешиваясь в общий разговор. За столом же говорили о появившемся в уезде волке-оборотне. Судя по всему это был обычный миф, основанный на непроверенных слухах и народных суевериях. Никакого ущерба от волка пока никому не было.

    -  Как поживает воевода? - нарушая общий разговор, льстиво спросил Минина Гаврила Васильевич. - Здоров ли наш батюшка?

    -  Ране здрав был, а ныне не ведаю, - кратко ответил Кузьма. - А скажи-ка нам господин, сам-то ты кто таков будешь?

    -  Московский дворянин Гаврила Захарьин! - гордо ответил толстяк.

    -  Не слыхал я про таких дворян, - задумчиво сказал Кузьма.

    -  Как так не слыхал, - возмутился Гаврила Васильевич, - мы вписаны в четвертую родовую книгу дворян Московских.

    -  А грамота у тебя на дворянство есть?

    -  Нет у меня никакой грамоты, - растеряно ответил Захарьин. - Какая такая грамота! Меня и так все знают!

    -  Значит, нет, говоришь, грамоты? - громко сказал Кузьма. - Вот я и вижу, что грамоты нет, а есть тут беглый крестьянин Гаврюшка Захаркин сын!

    Разговоры за столом смолкли, и все присутствующие во все глаза уставились на Кузьму.

    Гаврила Васильевич от возмущения покрылся испариной и пошел пятнами.

    -  И по приметам как раз ты и есть тот самый беглый Гаврюшка, - продолжил нижегородец.

    От такой виртуозной наглости остолбенели не только гости, но и я.

    Противостоять вдвоем двум десяткам вооруженных людей, обвиняя дворянина в том, что он беглый крепостной, это дорогого стоило.

    Один из гостей, скорее всего, командир отряда, человек, одетый богаче, чем остальные, крякнул, привстал со своего места и собрался что-то сказать, но Минин сделал ему знак молчать, и тот послушно сел. Сам же будущий народный спаситель продолжил, пугая пронзительным взглядом бражников:

    -  А кто крамолу будет сеять да воровство учинять, - тут он повысил голос, - и нас ослушается, тому совершить ломание ребер раскаленными железными клещами.

    -  Но я же, - попробовал перебить его хозяин, но Кузьма, не слушая, продолжил:

    -  А так же произвести ломанье пяток, вколачивание деревянных гвоздей под пятки, вырезание мяса из-под ногтей, прижигание раскаленным железом или растравление солью ран, причиненных кнутом, выливание капля по капле холодной воды на обритую голову!

    Слушая грозную речь Минина, ратники совсем поскучнели.

    -  Мы не воры какие, а люди служивые, - сказал, оглядывая своих товарищей, сидящий рядом со мной богатый ратник. - Крамолы и татьства на нас нет. Мы государю верные слуги.