Остальные дружинники тут же приосанились и растопорщились своим несерьезным оружием. Я не ответил и искоса глянул на попа, Алексий выглядел унижено смущенным. Стало ясно, что мне придется брать инициативу на себя.
- А вы кто такие! - надув щеки, надрывно заорал я в ответ.
Моя нежданная наглость тут же принесла свои плоды, правда, я сразу не врубился, какие. Командир вытаращил глаза, оглянулся на своих соратников и выхватил из ножен саблю. Я остался в прежней позе, тем более, что замотанный в рогожу ятаган и так был в руке. Гарды, защищающей руку, у ятагана традиционно не было, и, не зная, что это такое, было не понять, что у меня за оружие.
Хотя численно силы были явно не равны, страшно мне не было. Самопальная по виду сабля командира не шла ни в какое сравнение с моим фирменным клинком, принадлежавшем раньше покойному Свисту. Да и воины выглядели могучими только за счет ватного подбоя кафтанов.
- Ответствуй, что за люди? - опять закричал командир, правда, уже без прежней свирепости в голосе.
- Боярский сын с попом! - миролюбиво ответил я.
- Куда путь держите?
- В Москву, по своим надобностям.
Мой ответ, казалось, удовлетворил командира, он приветливо кивнул головой, и я расслабился. Однако, случайно глянув на священника, понял, что успокоился рано. Напарник совсем спал с лица и смотрел на ратников с нескрываемым ужасом. Я догадался, что нас хотят обмануть.
- Идите своей дорогой, - между тем добродушно сказал командир и коленями тронул коня.
Меня спасла в первую очередь настороженность, во вторую - длинные ноги. Я каким-то чудом увернулся от брошенной с малого расстояния из-за его спины рогатины и успел перескочить через широкую придорожную канаву, полную талой водой. На дороге в это время вертелись на своих низкорослых лошадях коварные противники, пытаясь последовать за мной. Вторая брошенная вслед рогатина пролетела мимо плеча и воткнулась в землю.
Я добежал до спасительных деревьев и спрятался за толстым стволом березы. Оттуда в бессильной ярости наблюдал, как моего священника стащили с лошади, повалили прямо в дорожную грязь и два спешившихся конника начали споро вязать его по рукам и ногам.
Лезть на рожон я не стал, дожидаясь, как разовьются события, вполне резонно предполагая, что главной добычей являюсь я, а не нищий чернец. Между тем командир отряда с двумя свободными дружинниками пытались понудить своих Буцефалов без разбега перескочить придорожную канаву. Кони упирались, хрипели, вставали на дыбы, но прыгать боялись.
Пока меня не достали, я спокойно выпростал из рогожи оружие и ждал нападения. Пропитавшаяся водой земля на опушке была топка, и, как только они сойдут с относительно твердого дорожного покрытия, у конников неминуемо пропадет преимущество в маневре.
- Иди сюда, тать! - кричал в мою сторону командир, угрожающе размахивая саблей. - Сдавайся, а то живота лишу!
Я воткнул ятаган в землю и вышел из-за березы.
- Эй, холоп! - окликнул я командира и сделал характерный, международный пассаж руками. - А этого не хочешь?
Моя наглость так рассердила полководца, что он разразился самым отборным, на какой только был способен, матом, удивив меня ранее не слышанными оборотами. После чего он несколько раз жестоко хлестнул коня и заставил-таки его перемахнуть канаву с водой. Вслед за его конем последовали и остальные лошади. На дороге в грязи остался валяться один связанный иерей.
Как я и предполагал, лошади тотчас же до бабок провалились в раскисшую землю и движение конницы замедлилось. |