-  Подождем-еще немного и тронемся, - предложил Минин, наверное, думавший то же, что и я.

    Прошло минут двадцать, Кнут так и не вернулся. Начинало смеркаться.

    -  Пойдем вдоль дороги, - решил я.

    Идея пробираться сквозь густой кустарник соратникам не понравилась. Начался недовольный ропот:

    -  Чего нам бояться! - по-былинному хвастались волонтеры. - Да мы кого хочешь на одну руку положим, да другой прихлопнем, мокрое место останется!

    Однако мы с Кузьмой были непреклонны, и отряд начал медленно двигаться вперед вдоль большака. Сначала все было тихо, но минут через пятнадцать где-то впереди заржала лошадь. Мой донец откликнулся, за что получил от меня кулаком в лоб.

    -  Стреножить коней, - приказал я, после чего спешился и запалил фитиль у пищали.

    Дальше мы пробирались с максимальной осторожностью. То, что впереди нас ждет засада, мне подсказывала не только интуиция. Появилось ощущение приближающейся опасности. Пробираться сквозь густые заросли без шума не получилось. Минин то и дело шепотом ругал неосторожных дружинников. Запахло дымом.

    Нужно было как можно тише подобраться к людям у костра и выяснить, кто они такие, и что делают в лесу.

    -  Я пойду один, - решил я, - а ты возьми пищаль и жди сигнала, в случае чего стреляй.

    Минин собрался возразить, но передумал и взял самопал. Я начал красться к дороге, внимательно смотря под ноги, чтобы под ними не затрещала сухая ветка. Метров сто прошел беспрепятственно. Впереди показался просвет в деревьях. Дальше я продвигался где ползком, где на четвереньках. Наконец кустарник кончился. Впереди было открытое место. Я залег и осторожно высунул голову из-за укрытия.

    Нас ждали. Пять пищалей было направлено на место у поворота дороги, где стрельцы рассчитывали увидеть нас. Связанный по рукам и ногам парнишка Кнут лежал ничком на земле. Я узнал его по синей рубахе. Нападать в одиночку на пятерых профессиональных солдат мне никак не светило. Пришлось отползать назад со всеми возможными предосторожностями. Мою возню в кустах в засаде не услышали, и я беспрепятственно вернулся к отряду.

    -  Что будем делать, народный герой? - спросил я Минина.

    К имени «народного героя» Кузьма притерпелся, воспринимал, как мое очередное чудачество.

    -  Нападем сзади, что здесь думать.

    -  Убивать стрельцов не хочется, - признался я, - ничего они нам плохого не сделали.

    -  Как поймают, такое сделают, по-другому запоешь. Очень ты, Григорьич, диковинный, не от мира сего… Ну, да дело у нас честное, христианское, может, ты и прав. Незачем зря русскую кровь лить. Давай попробуем их в полон взять. Получится - хорошо. Нет - как Господь рассудит.

    Воевать с тройным превосходством в живой силе всегда приятнее, чем наоборот. Тем более, что волонтеры, вдохновленные недавней победой, рвались в бой и были полны воинского энтузиазма. Операцию мы спланировали и провели вполне прилично. Стрельцы ожидали нас на дороге и не успели «переориентироваться». Только один десятник выпалил из своего короткого самопала. К счастью, ни в кого не попал. Произошла короткая рукопашная схватка, в которой верх оказался наш за явным преимуществом в количестве бойцов и энтузиазме.

    Наш лазутчик парнишка Кнут оказался живым и почти невредимым. По его молодости лет стрельцы не приняли паренька всерьез и задержали на всякий случай, чтобы он не выдал местоположение засады.

    Мы с Кузьмой преступили к допросу пленных.