|
Один из старейшин тяжело поднялся, со знающим видом ощупал обереги на шее Олега. У него самого болтались обереги из камня и дерева - попроще. Гульча держалась позади Олега, вызывающе встречала откровенные раздевающие взгляды молодых парней. - Кто ты и откель будешь? - Меня зовут Олег, я жил в пещере. Пришли обры, надругались, испакостили святое место... Бреду на север. Говорят, там места тихие, годные для раздумий, совета с богами и своим сердцем. А это бедная девушка, которая... - Про нее помолчи, - прервал вождь. Голос был зычный, не голос - рев. - Сама ответит. Мы не древляне - пса выслушаем, ежели заговорит! В толпе с готовностью заржали здоровые молодые голоса. Не из угодливости, как сразу заметил Олег, просто всех распирает здоровье - крупные, налитые сытостью, нерастраченной силой. Даже девки одна в одну: дай дубины - погонят обров вместе с дулебами, не разбирая... - Я Гульча, - сказала девушка звонким голосом. - И я... Вождь прервал, глаза полезли на лоб: - Нешто я тебя спрашивал? Заткнись, баба. А то найду, чем заткнуть. У нас таких не жалуют. Я рек про пса, но нашего пса. А с чужими у нас разговор короток! Он оценивающе рассматривал ее из-под кустистых бровей. Гульча покраснела от негодования. Старейшины негромко переговаривались - их наглые глаза уже раздели ее и снова неторопливо одели, измерили вдоль и поперек, оценили в гривнах и беличьих хвостах, теперь все четверо зевали, зыркали на длинный, угрюмый сарай. Когда потянуло ветерком, Олег уловил сильный запах браги. - Ладно, - сказал вдруг вождь. Он звучно хлопнул ладонью по широкой коленке. - Поляне горазды языки чесать, а у настоящих мужиков разговор короток. Бог велел быть милостивым к сирым и слабым. Это нам любо, мы ж сами такого бога выбирали! Эй, хлопцы, соберите две седельные сумки. Кони накормлены, напоены? Отборного овса мешок в дорогу! Еды и питья - на неделю. Что еще?.. Ага, святому пещернику надо новый плащ, старый поклевали птицы с железными клювами. Бери-бери, вон опять туча с востока! Олег молча поклонился. Старейшины с облегчением поднимались с лавки, без всякого почтения опередив вождя. Гульча воскликнула, приложив ладони к сердцу: - Спасибо! Ты щедрый и великодушный. Мы будем молиться о твоем здравии! Вождь поднялся, лавка под ним с облегчением выпрямилась. Он был одного роста с Олегом, но массивнее, тяжелее. От Гульчи отмахнулся: - Умолкни, баба! Своему здоровью я сам хозяин - боги причем?.. Ты остаешься. Святому пещернику поднадоела, разумеешь? Мы, мужики, по глазам понимаем друг дружку. Гульча задохнулась, словно ее ткнули под дых. Остановившимися глазами, вытаращенными как у совенка, смотрела на Олега. Толпа раздалась, отрок протискивался с двумя конями - вороным и белым. На белом спесиво красовалось новенькое седло, расшитое серебром, так же грузно свисали седельные сумки. По обе стороны седла были приторочены двуручный меч, колчан со стрелами, пластинчатый лук, короткое копье. Вороной шел без седла, нес объемистые мешки с овсом, едой, там же болтался котел. - Это мой конь! - взвизгнула Гульча. - Не отдам! Ни пещернику, ни вам, противные рожи! Вождь прогудел одобрительно: - Сильная женщина!.. Сам бы взял, так женки бороду выдерут. Из толпы, без нужды распихивая народ, выдвинулся молодой румяный парень: - Вождь, дозволь слово молвить! Я возьму. Вождь оценивающе оглядел Гульчу с головы до ног: - В жены?. |
