|
. А что скажет наш волхв? - В жены не даст, - заторопился парень, - а в рабыни можно... Помнишь, я два раза ходил на умыкание? В первый раз отдал Гордею, у него женка перекинулась, в другой раз утопил, когда боги возжелали жертву... В толпе сочувствующе загудели. Вождь вскинул руку, похожую на бревно: - Сам знаю, Масляк старался для отечества. Надо и его уважить, раз он свое, можно сказать уже кровное, отдал. Даже не попробовал. Надо и его уважить! Община держится справедливостью! Наша - в особенности. Бери ее всю, Масляк. Парень шагнул к Гульче, рот растянулся до ушей. Он был дебелый, краснощекий, но не краснорожий, с широкой грудью и длинными работящими руками. На вздутых ладонях желтели крупные, как орехи, мозоли от плотницкого топора - от боевого вспухают лишь водянки. Гульча отступила, вскрикнула в ужасе: - Не пойду!.. Олег, не отдавай! Олег сказал убеждающе: - Останься. Племя здесь крепкое, богатое. Люди - надежные, смелые. И парень тебя хороший берет, я вижу. Отрок застенчиво передал ему повод, и Олег приготовился вскочить в седло. Сзади раздался отчаянный женский крик - Масляк, глупо улыбаясь, тащил за собой Гульчу. Ее хрупкие пальцы утонули в его огромной ладони. Она упиралась, подошвы вспахивали каблучками утоптанную землю, оставляя мокрые полосы. - Олег! - кричала она отчаянно. - Не отдавай! Ты не просто оставил меня, как грозился, а отдал в рабыни! В рабыни! Олег постоял, держа ладони на прогретом солнцем седле. У славян нет жуткого рабства, как у восточных народов, рабы живут той же жизнью, что и все в племени, через год-два они уже полноправные члены общины, а их дети могут стать племенными вождями и походными князьями... Он вздохнул, с усилием повернулся к вождю, старейшинам: - Отпустите ее со мной. Голос прорезал гомон, как острый меч рассекает тонкие ветки. Масляк остановился, с недоумением смотрел на пещерника. Гульча отчаянно дергалась, выдирала руку, но Масляк стоял, словно врытый в землю столб, и не замечал, что с ним дерутся. Вождь повел налитыми кровью глазами. Хриплый голос был скорее удивленным, чем сердитым: - Я отдал Масляку... Но святых пещерников надо чтить - так завещано. Хочешь взять ее для своих нужд, возьми! Если Масляк отдаст, теперь он хозяин. Олег встретился взглядом с Масляком, вздохнул, тяжело побрел обратно. Воины забегали, подавая толпу назад, образовывая круг. Старейшины быстро опустились на лавку, как куры на насест, - ее только оттащили подальше. Глаза старейшин и даже вождя начали просветляться - добрая драка лучше похмелья. Вождь проговорил со странной усмешечкой: - Божий суд!.. Боги зрят правду, ежели не спят и не бегают по бабам. Олег остановился в середине круга. Масляк отпустил Гульчу, пошел на пещерника. На круглом лице было виноватое выражение: пещерник, святой человек, как-никак... Он нехотя взмахнул кулаком, метя в грудь. Олег чуть сдвинулся, кулак угодил в плечо. В глазах парня мелькнуло удивление: мышцы святого старца были как гранитный валун. Он ударил с размаху, целясь в голову. Пещерник снова отодвинулся. Масляк успел увидеть мелькнувшую землю, в лицо с размаху ударило чем-то твердым, рот забился грязью. Сквозь боль и шум в голове услышал крики. С трудом поднял голову - на ладони осталась кровь вперемешку с грязью. Он лежал на непросохшей земле, пещерник высился над ним, как гора, глядел сверху вниз внимательно и печально. За спиной пещерника народ подыхал от смеха, приседал, хлопал себя по коленям, с гоготом тыкал в его сторону корявыми пальцами. |
