На площадке Степан сказал: «Если что - свистну», и побежал вперед. И, не встретив тех двоих, они вскочили в машину. Вячеслав Борисович запустил двигатель и поспешно, рывками переключая скорости, пошел наутек. Свернув на улицу Ленина, он проговорил устало:

    -  Выйдешь за поворотом на совхоз. Иди к высоковольтной, там прочти инструкцию и действуй.

    -  Лучше я с вами, - сказал просяще Степан и проверил, не потерялся ли из-за пазухи пистолет.

    -  Со мною нельзя.

    -  Вы будете портить этот… усилитель?

    -  Уж теперь в аппаратную и мышь не проскочит. - Инженер оглянулся, машина вильнула. - А, черт!… Действительно, надо было его…

    -  Ну уж нет, - сказал Степка.

    -  Не знаю. Одну толковую мысль он мне подал… Не знаю… Слушай, Степа. Если встретишь меня - тикай. Не попадайся на глаза еще пуще, чем всем остальным.

    -  Почему?

    -  Если меня снова обработают, я же тебя и выдам.

    Машина опять вильнула. Степка спросил:

    -  А почему он «сентиментальный боксер»?

    -  Он хороший человек, - с тоской сказал Портнов. - Очень хороший. Не то что убить - ударить человека не может. Я торможу. Приехали.

    «Эге, такой дядька, да еще боксер, ударить не может - как бы не так!» - подумал Степан, и в расчете на то, что сзади окажется погоня, и некогда будет останавливаться, и вдвоем с инженером они примчатся на телескоп и там «устроят», Степка спросил неторопливо:

    -  А кто такой эйч-бамб?

    -  Водородная бомба по-английски, - сказал инженер и нажал на тормоз.

    Степка втянул голову в плечи.

    -  Ну, иди. Спокойно иди, я любой ценой - любой, понимаешь? - продержусь, а ты действуй спокойно. И берегись, вся надежда на тебя.

    -  А вы туда не езжайте! Зачем едете?

    -  Для отвода глаз. Насчет тебя Благоволин не знает, а меня станут искать. И все равно отыщут. Прощай.

    Он чмокнул Степку в лоб, вытолкнул из машины, крикнул:

    -  Попробую их обогнать! - и умчался.

    На повороте его занесло влево, мотор взревел, и Степан опять остался один.

    Сурен Давидович

    В это время я, Алешка Соколов, сидел рядом с Суреном Давидовичем на опорной плите зеленой штуки, похожей на перевернутую огромную пробку от графина. Я сидел справа от Сура, а слева поместился толстый заяц. Он восседал с необыкновенно независимым, залихватским таким видом, вытянув задние лапы, так что они торчали далеко вперед и немного вверх. В жизни бы не подумал, что зайцы могут сидеть таким манером! Его вид поразил меня сильнее, чем невидимый забор вокруг «зоны корабля». Сильнее, чем здоровое, легкое дыхание Сура. Наверно, от беготни у меня мозги замутились или что-то в этом роде - я таращился на зайца, пока не сообразил, отчего он так сидит, вытянув задние ноги по-господски. Зайцы и кролики сидят всегда поджав задние ноги, правда? Потому что боятся. Они все время наготове прыгнуть и удрать, а чтобы прыгнуть сразу, задние ноги им приходится держать согнутыми. Я путано объясняю. Этого и объяснить нельзя. Не будь рядом со мною Сура, я бы испугался этого зайца.

    Теперь я не боялся ничего.

    Сурен Давидович нашелся! Эти не убили его, он их сам перехитрил и пробрался в их «зону»! Я был готов замурлыкать, как сытый кот, я так и знал

    -  никаким пришельцам не справиться с нашим Суреном Давидовичем!

    Сур молчал, поглядывая то на меня, то на зайца.