Николай Блохин. Глубь-трясина
Часть первая МОНАСТЫРЬ
Погоня отстала ивыстрелы прекратились, но поручик Дронов бежал и бежал, и ветки кустов идеревьев нещадно хлестали его по лицу и по голому телу сквозь порванный мундир.Убежать – значило жить, и он мчался сквозь лес, пока совсем не выдохся.Обхватив обеими руками березу, он прислонился к ней в изнеможении. Страшнокололо в боку, нечем было дышать, ноги не держали. Когда чуть отпустило, онприслушался. Тихо. Он оттолкнулся от березы и, шатаясь, пошел прямо, гдесветлело. Что-то цветное запестрело сквозь лесную зелень. Впереди был то ли конецлеса, то ли большая поляна. Но что там пестрит? Он остановился. Конечно, нужнокак можно быстрее уходить отсюда, они не смирятся с его побегом и обязательнопрочешут все окрестности, но также нужно отлежаться и отоспаться, силысовершенно иссякли. Нужно было решать: уходить ли в сторону, не рискуяприближаться к опушке, упасть ли на месте, хоть вон под той елкой, и заснуть,или все-таки выяснить, что там впереди. Поручик выбрал последнее и, к немаломусвоему удивлению, обнаружил вскоре, что перед ним, метрах в ста от леснойопушки, стоит монастырь, окруженный высокой каменной стеной. Недели три уже, как онскитался по этим местам с остатками добровольческого полка, пока вчера ихсовсем не добили, и не слышал, чтобы в районе этого леса был монастырь.Понятно, – что занят большевиками, и уж наверняка они под что-нибудь свое давноего приспособили. И как только он так подумал, лязгнула и открылась небольшаяжелезная дверь в стене и из нее вышел маленький старый монашек. С трудомсогнувшись, он стал собирать, выдергивать растущий рядом лук. Зоркие молодыеглаза Дронова точно углядели, что это – лук. Девственная тишина царила кругом,и из-за стен ни звука не доносилось. И вдруг, будто испарились враз в немосторожность и здравый смысл, он встал, раздвинул еловые ветви и пошел кжелезной дверке в стене. Он и сам бы не объяснил себе, кто, из каких глубинсознания скомандовал ему так – иди, там свои. Быть может, просто отчаяниевзыграло: а! будь, что будет! – ведь не было у него сил снова углубляться в леси обходить этот монастырь. Как совсем недавно дикая жажда жизни и страх смертинесли его сквозь бурелом, от пуль уворачивали, так сейчас это вдруг вступившее"будь что будет" вело его к монастырской стене. Монах перестал рватьлук и, неподвижно стоя, смотрел на приближавшегося поручика. "Сейчасвыскочат из двери красноперые и – все... И хоть одного даже задушить не смогу,сил нет..." – Мир тебе, добрый человек,– услышал тут поручик тоненький старчий голосок. – Вырвался и слава Богу, здесьтебя не обидят. Эк на тебе порвато-то все... Ну да жив зато... – Кто здесь? – спросилпоручик и не узнал своего голоса. – Монахи, милок, монахи,монастырь ведь. Ну и гости горемычные, вроде тебя. Да проходи ты. – За мной гонятся. Исюда придут. – Да пусть себе гонятся.А сюда не придут. Отгонялись. Иди, иди, картошечки сейчас вот с лучкомпожаренным отведаешь, иди. И монашек легкоподтолкнул Дронова в спину. Тот вздохнул и шагнул в дверь. Едва дверьзахлопнулась, он повернулся к монаху и, пристально на него глядя, спросил: – Спрячете меня? Старичок улыбнулся: – Да в том нужды нет,милок, прятать-то тебя. Туточки свои все, а до монастыря погонялам-то твоим недобраться – молитвами отца Спиридона, да продлит Господь время его. – Монашекистово перекрестился. – Какого Спиридона? – Да настоятеля нашего ихранителя, строителя монастыря сего, молитвенника великого за нас, грешных. Дапроходи ты, вот сюда, келейка тут, посиди, оттай, сейчас угощу тебя... И тут Дронов увиделпрямо перед собой человека в форме... с полковничьими погонами. – Нашего полку прибыло,– с улыбкой сказал человек. |
