Валландер задумался:

‑ Свидетелей нашли?

‑ Нет.

‑ Кто он?

Мартинссон полистал бумаги:

‑ Тиннес Фальк, сорок семь лет. Жил неподалеку. На Апельбергсгатан, десять. Съемная квартира на верхнем этаже.

Валландер жестом остановил его, переспросил:

‑ Апельбергсгатан, десять?

‑ Да.

Комиссар медленно кивнул. Вспомнил, как несколько лет назад, после развода с Моной, на танцевальном вечере в гостинице «Сальтшёбаден» познакомился с женщиной. Он тогда здорово напился, поехал домой к новой знакомой, а утром проснулся рядом со спящей женщиной, которую на трезвую голову едва узнал. Как ее звали, он тоже понятия не имел. Поспешно одевшись, сбежал оттуда и с тех пор никогда ту женщину не встречал. Но почему‑то не сомневался, что живет она на Апельбергсгатан, 10.

‑ С адресом что‑то не так? ‑ в свою очередь спросил Мартинссон.

‑ Я просто не расслышал.

Мартинссон посмотрел на него с удивлением:

‑ Я что, неразборчиво говорю?

‑ Продолжай, пожалуйста.

‑ Судя по всему, одинокий. В разводе. Бывшая жена живет здесь, в Истаде. Дети проживают в других местах. Девятнадцатилетний сын учится в Стокгольме. Дочь ‑ ей семнадцать ‑ работает няней в Париже, в одном из посольств. Мы, конечно, известили жену о смерти Фалька.

‑ Чем он занимался?

‑ По‑видимому, держал индивидуальную консалтинговую фирму, в области информационных технологий.

‑ И его не ограбили?

‑ Нет. Но буквально перед смертью он получил из банкомата выписку о состоянии своего счета. Когда мы его нашли, листок был у него в руке.

‑ То есть деньги он не снимал?

‑ Судя по выписке, нет.

‑ В противном случае можно было бы предположить, что кто‑то караулил возле банкомата и, когда он снял деньги, нанес ему удар по голове.

‑ Я думал о такой возможности. Но деньги он последний раз снимал в минувшую субботу. Небольшую сумму.

Мартинссон протянул Валландеру пластиковый пакет, в котором лежал испачканный кровью листок бумаги. Автомат выдал выписку в 0 часов 2 минуты, отметил про себя Валландер и вернул пакет Мартинссону.

‑ Что говорит Нюберг?

‑ Кроме раны на голове, на преступление ничто не указывает. Вероятно, он умер от инфаркта.

‑ Может, рассчитывал, что на счету окажется больше денег, ‑ задумчиво сказал Валландер.

‑ С чего ты взял?

Валландер сам недоумевал, почему так сказал. И снова поднялся из‑за стола.

‑ Ладно, подождем результатов вскрытия. Но пока будем считать, что преступления здесь не было. И отложим это дело в сторонку.

Мартинссон собрал свои бумаги.

‑ Я созвонюсь с адвокатом, которого назначили Соне Хёкберг. И сообщу, когда он подъедет. Тогда ты сможешь с ней поговорить.

‑ Сказать по правде, я не рвусь. Но придется.

Мартинссон ушел. А Валландер двинул в туалет, думая о том, что теперь, во всяком случае, нет необходимости поминутно шастать в уборную, не то что раньше, когда уровень сахара в крови был чересчур высок.

Следующий час он посвятил безнадежному делу о контрабанде сигарет, и все это время где‑то в затылке кружилась мысль об обещании, которое он дал Анн‑Бритт Хёглунд.

В две минуты пятого позвонил Мартинссон, сообщил, что Соня Хёкберг и адвокат ждут его.

‑ Кто у нее адвокат?

‑ Герман Лётберг.

Валландер знал этого пожилого юриста: работать с ним было легко.

‑ Через пять минут буду, ‑ сказал он и положил трубку.

Снова подошел к окну. Галки улетели. Ветер усилился. Валландер думал об Анетте Фредман. О мальчике, что играл на полу. О его испуганных глазах. Потом тряхнул головой и попробовал обдумать вопросы, какие надо для начала задать Соне Хёкберг. В мартинссоновской папке значилось, что именно она сидела на заднем сиденье и ударила Лундберга молотком по голове.