— Но журнал можно сделать рентабельным, — возразила Ира.

— Все можно сделать рентабельным, если в этом есть необходимость. Но надо ли это делать?

— О чем ты?

Рубаняк закинул руки за голову:

— Что ж, специально для необразованных, но очень симпатичных энтузиастов, провожу мастер-класс. Наш журнал, вне зависимости от своей убыточности или доходности, закроют в обязательном порядке. Господин Рязанов не сегодня, так завтра наиграется в издательский бизнес и, вместо журнала заведет себе другую забаву.

— Но пока он наиграется, мы можем зарабатывать деньги и приносить прибыль… — Ира и сама понимала неубедительность своих слов. Сева их и слушать не стал.

— В ходе придуманного тобой ребрендинга, наш гламурный, как породистая собачка, журнал превратится в рабочую лошадку. И чем тогда, спрашивается, Василий Иванович, — перебил раздраженно, — будет хвастаться перед приятелями? Как он будет зарабатывать очки и общественный вес в ассоциации промышленников?

— Неужели нельзя ничего сделать?

— Безвыходных ситуаций не бывает. Но перед тем, как что-то затевать, надо посчитать стоит ли овчинка выделки. В данном случае, нет смысла трепыхаться. Рязанову твои подвиги не нужны.

— Неужели он откажется от денег?

— Нет, он откажется от бизнеса, который на сто процентов будет зависеть от начальника отдела продаж. Но и тебе такой бизнес ни к чему. Потому что ты станешь заложником своих менеджеров.

— Да, ты просто боишься за свое кресло.

— Не болтай чушь. Лучше послушай меня, умного и опытного. Журнал закроют, ты останешься без работы и вернешься в маленькие компании, из которых к нам пришла. Но… если мы договоримся, я о тебе позабочусь и найду хорошее место, когда закроют нашу богадельню. Относительно ЗАГСа — можно покумекать. Если у меня выгорит один вариант, вполне вероятно, что я на тебе женюсь.

Для пущей убедительности Сева даже дважды похлопал Ирину по колену.

— Ну, так что? Идем в люлю, налаживать контакты и создавать теплую и дружественную обстановку?

— Нет, — выдохнула Ира.

— Как хочешь.

С этими словами Сева направился к балконной двери, открыл ее, наклонился и поднял с пола ключ. Покрутил им перед растерянным Ириным лицом и выдал насмешливо:

— Старый фокус. Если женщина пришла в дом к мужчине, надо же ее как-то удержать.

— Ну, ты, козел.

— Если торопишься, не смею задерживать, — Рубаняк демонстративно зевнул и кивком указал на дверь

Глава 7. Разбор полетов

Новая жизнь началась ровно в три часа по полудню, сразу по завершению истерики. Оценив по достоинству красные глаза и черные круги под ними, Ирина объявила своему отражению в зеркале:

— Ну и дура, ты, Лужина. Полная дура.

Даже повторенная дважды, очевидная истина особого впечатления не произвела. Неудивительно. За последние несколько часов она прозвучала уже в тысячный раз.