— Очень кстати, — сказал Миронов, здороваясь. — Садись, заодно получи, как и все, сполна. Тылы твои с боеприпасами не подошли?

     Малков помотал головой:

     — Знаю уже, чего они задержались. — И, подойдя близко, тихо сказал: — Водку трофейную не допили. Ну подожди, — погрозил он кулаком. — Послал я проверить. Подтвердится — голову сорву и скажу, что так было.

     — Ну, ну, ты не горячись, Андрей! Не руби, как саблей казак, сплеча, — остановил Миронов.

     Каменков прервал их разговор. У него был такой умоляющий вид, что отказать ему было невозможно.

     — Товарищ майор, вы же обещались откушать. Все как есть готово. Надоть ехать. Тут недалече, за овражком. Побыстрей надоть. Кабы не перепарилось. Лежели припозднитесь, вкусу не будет того.

     — Что, а может, прав Кузьма Ерофеевич, махнем пообедаем, Андрей? — обратился Миронов к Малкову.

     — Я, как штык, к бою готов. Приказание старших — радость для подчиненных, — вскочил он, звякнув шпорами, и стал по стойке «смирно», навытяжку.

     — Жаль, Ванина нет, — сказал Миронов. — В третий батальон уехал подвижную группу формировать.

     Они вошли в дом: Миронов, за ним Малков и Каменков. В ноздри ударил аппетитный запах борща и жареной свинины. Комната сияла чистотой. Хозяйка встретила их, как и в первый раз, сдержанно, но более приветливо. Она кивнула головой, пригласила раздеваться, а сама вышла в другую комнату.

     — Хворая она, — прошептал Каменков. Малков широко улыбнулся, потер руки.

     — Ничего, мы подкрепимся малость, а тогда займемся и хозяйкой. Знаю я их, казачек. Скромничает, стесняется нас.

     По такому торжественному случаю, как успешное наступление, Каменков разлил командирам фронтовые сто граммов.

     — Нет, так не пойдет, — запротестовал майор. — Наливай и себе, Кузьма Ерофеевич. Да и хозяйке не мешало бы по хворости.

     — Оно, конечно, — поддержал Малков. — Для прочного знакомства. — Хозяйка вышла из соседней комнаты такая же озабоченная и хмурая. От вина она отказалась. Но Малков, неугомонный и настойчивый ухажер, обняв ее за талию, уговорил все же выпить полстакана. Она торопливо закусила и снова ушла в соседнюю комнату. Обед был в разгаре, когда приехал связной за Малковым. Вернулся начальник группы обеспечения боеприпасами старшина Допченко.

     — Я мигом, Александр Николаевич. Одна нога — здесь, другая — там. Мы еще с хозяйкой споем и спляшем, — подмигнул он. — Всю хворь как рукой снимет. Я аккордеон свой захвачу.

     Миронову чем-то понравилась эта строгая и скупая на улыбку женщина. Казачка. Слышал он о них немало, знал о большой человеческой красоте души из романов. И сейчас он подумал о том, что, потянись она к нему, он, пожалуй, не устоял бы перед ее лаской. А Наташа как же? Значит, обмануть ее? За что? Только потому, что она далеко и не узнает? Но все же что-то тянуло его к этой красивой казачке.

     После сытного, вкусного обеда, отогревшись с мороза в чистом, уютном доме, Миронов стал дремать. «Хорошо часочка два передохнуть», — подумал он.

     И Каменков, не сводивший с него глаз, будто угадал эти мысли.