Конечно, чтобы обеспечить регулярность поставок, приходилось кое-кого подмазывать. Когда месье Андрие спрашивали, каким чудом у него клубника появилась раньше, чем в «Максиме», «Ледуайене» или «Каррере», он с гордостью отвечал: «Все обеспечивают только французы». У супругов Андрие можно было не опасаться, что натолкнешься на немецкий мундир. Основную массу посетителей составляли зажиточные отставники, университетские деятели, писатели, богатые торговцы и несколько известных художников и актеров. Временами там можно было встретить более бойких мужчин и более легкомысленных женщин, но откровенность и прямота хозяйки их быстро отпугивали.

Перед войной чета содержала скромный ресторан с кухней округа Керси, где Франсуа Тавернье постоянно бывал. Очень скоро и муж и жена начали испытывать к этому некапризному и щедрому клиенту нечто большее, чем симпатию. В конце прошлого года бомба положила конец их процветанию. Они мгновенно утратили все.

И именно Тавернье нашел им квартиру на улице Сен-Жак. На Блошином рынке им удалось дешево купить мебель. При объявлении перемирия они, как большинство французов, испытали немалое облегчение. Вернулся их единственный сын. Марта Андрие быстро сообразила, какую выгоду сможет извлечь из множества оставшихся в деревне родственников. Как и перед войной, дядюшки и кузены стали ее поставщиками. Благодаря вмешательству в нужных местах Франсуа Тавернье подпольный ресторан вот уже год, как процветал.

Успех вынудил расставить столы повсюду: шесть — в гостиной, три — в прихожей, а один — даже в спальне самих супругов Андрие. Но тот столик держался только для друзей.

В супружеской спальне довольно красивый подсвечник освещал стол. Его двойник стоял на комоде, который служил сервировочным столиком. Наверняка из стыдливости постель была скрыта за китайской ширмой, которая резко контрастировала с окружающей обстановкой.

Прежде чем сесть за стол, Франсуа должен был пойти полюбоваться внуком хозяина, своим крестником. От совершения этого обряда ускользнуть он не мог, рискуя обидеть этих хороших людей. Увидев его с ребенком на руках, Леа громко расхохоталась.

— Вам это совсем не к лицу. Не знала, что вы любите детей.

Он улыбнулся ей. Малыш пускал слюни на его рубашку.

— Я их очень люблю. А вы?

— Совсем нет. Нахожу их надоедливыми и шумными.

— В один прекрасный день ваше мнение изменится.

— Не думаю, — сухо возразила Леа.

Он вернул ребенка матери.

— Поздравляю, Жанетта. Мой крестник хорошеет с каждым днем.

Женщина покраснела от удовольствия.

— Пришлю мужа принять ваш заказ.

Франсуа помог Леа усесться. В колеблющемся пламени свечей словно оживали драконы на ширме, а лицо девушки выглядело нежным, чему, впрочем, противоречил ее взгляд. Франсуа молча смотрел на нее.

— Перестаньте так на меня пялиться.

— За последние месяцы я часто пытался представить себе ваше лицо…

С бутылкой в руке вошел сын хозяина.

— Месье Франсуа, вот и я. Извините, заставил вас ждать. Но сегодня вечером много народа.

— Здравствуйте, Рене. Как дела?

— Ничего, месье Франсуа. Что вы скажете, если на закуску будет немного печеночного паштета, деревенской ветчины и фаршированные гусиные шейки?

— Очень хорошо.

— Затем мама вам приготовит курицу с лисичками и томленной в гусином жире картошкой, салат на ореховом масле. А на сладкое — шоколадный мусс.

— Да-да! — воскликнула Леа.

— Пусть будет шоколадный мусс. И дайте нам бутылку вашего кагора.

— Хорошо, месье Франсуа. Попробуйте-ка это шабли, — протягивая стакан, сказал он.