|
Он был гостеприимен из тщеславия, непросвещен от невежества и глуп от высокомерия. Эгоизм и желание выказать себя заставляли его держать превосходный стол; а превосходный стол привлекал к нему множество гостей. За столом у себя он любил видеть умных людей, или людей, которых оне считал за умных, но не терпел так называемых "острых малых". Вероятно, он питал к острякам неприязненное чувство в угоду двум своим сыновьям, который в этом отношении не приводили в затруднение своего почтенного родителя. Семейство его непременно старалось делать знакомства и связи в сфере высшей против той, в которой они сами обращались; и одним из неизбежных следствий этого желания, а также и совершенного незнания света за пределами собственного их маленького кружка, было то, что всякий, кто только имел хотя малейшее притязание на знакомство с людьми высшего сословия, имел верный доступ к столу в Дубовой Хижине, в Камбервелле.
Появление мистера Горацио Спаркинса в клубе произвело величайшее удивление и любопытство между постоянными его посетителями. "Кто бы он был такой? - Поведение его чрезвычайно скромное, и на лице его отражается грусть.- Ужь не пастор ли он? Нет, он танцует прекрасно. - Не адвокат ли? - Никто не называл его. Он любил много говорить, и при этом употреблял самые отборные слова. - Не знаменитый ли иностранец, который приехал описывать Англию, её нравы и обычаи, и который посещает лондонские балы и обеды, чтоб познакомиться с жизнью высшего общества, с просвещенным этикетом и утонченностью англичан? Нет, произношение его не показывает в нем иностранца. - Не доктор ли он? не сотрудник ли журналов? не-писатель ли модных романов? не артист ли? Нет!" На каждую из этих догадок встречалось какое нибудь опровержение. "Поэтому - говорил каждый - он должен быть некто." - "И я тоже думаю, что он должен быть нp3;кто - рассуждал сам с собою мистер Малдертон - потому что он замечает наше превосходство над другими и чрезвычайно внимателен к нам."
Следующий после описанного нами разговора вечер был "вечер собрания". К девяти часам к дверям Дубовой Хижины приказано было явиться экипажу. Мисс Малдертоны одеты были в атлас небесно-голубого цвета, украшенные искусственными цветами; а мистрисс Малдертон, одетая в такое же платье и с теми же орнаментами, при своей полноте, похожа была, выражаясь математически, на старшую дочь, умноженную на два. Мистер Фредерик Малдертон, старший сын, в полном парадном костюме, представлял из себя beau ideal расторопного лакея; а мистер Томас Малдертон, младший, в белом шелком платке, в синем фраке с блестящими пуговицами, и с красной цепочкой, имел удивительное сходство с портретом интересного, хотя несколько безумного молодого джентльмена, известного в Англии под именем Джоржа Барнвелла. Каждый член семейства приготовился познакомиться с Горацио Спаркинсом. Мисс Терезе предстояло быть как можно любезнее и интереснее, - словом сказать, вести себя как следует барышне в двадцать-восемь лет для приобретения себе супруга; мистрисс Малдертон должна обратиться в одобрительные улыбки; мисс Марианне нужно будет попросить стихов для альбома; мистер Малдертон окажет снисхождение знаменитому незнакомцу, пригласив его к обеду; а Том намеревался узнать, как далеко простираются сведения мистера Горацио Спаркинса касательно самых интересных предметов разговора, а именно: сигар и нюхательного табаку. Даже сам мистер Фредерик Малдертон - авторитет всего семейства, когда дело шло о моде, вкусе и фэшионэбльных распоряжениях, - который занимал отдельную квартиру в "Вест-Энде", который имел свободный вход в Коветнгарденский театр, который во время сезона ездил в загородные места два раза в неделю, и который имел задушевного приятеля, знакомого с джентльменом, проживавшим некогда в Албани, - даже мистер Фредерик Малдертон решился быть для мистера Горацио Спаркинса "до-нельзя славным, малым", и оказать ему честь, вызвав его сразиться на бильярде. |
