|
Пусть она действует. А направлять ее будет Эдибхой. Надо напомнить Эдибхою, чтобы он послал Лэнвуду в Лондон обстоятельный доклад. Они разошлют его в газеты, организуют демонстрации, запросы в парламенте. Копию доклада надо послать в Лигу наций. Боже мой! Господи боже мой! Наверное, то же самое, что испытывает сейчас он, испытывали люди, совершавшие революции в прошлом! Люди, имена которых вошли в историю. Как будто тебя подхватил стремительный поток. А ты спокоен. Были ли они уверены в успехе? Наверное, да, иначе не начали бы. Эти люди не подведут меня. Не подведут! Мой призыв как пламя охватит землю и поднимет народ на борьбу. К оружию, мой народ! Главное — спокойствие, друг. Волнения, восторги — это для других. На тебе ответственность. Все еще может рухнуть. Подумай об этом. Кет! Не рухнет! Этого не может быть. Не должно быть! МЫ ПОБЕДИМ! Как нужна сейчас здесь вся группа! Даже Мэби. Они приедут. Обязательно приедут. Я позову их, и они приедут. И Том освободится наконец от женщины, которая кормит его, одевает и презирает. И Мхенди освободит свою страну. Да! Мы сделаем это.
Вошла Селина. Девочка убежала. — Ты сыт? — Спасибо, Селина. — Он вспомнил про деньги, лежащие у него в кармане. Достал пачку и протянул ей. — Я взял, сколько нам понадобилось. — Оставь их себе. — Нет. Я взял, сколько надо. Это твое. — Все, что принадлежит мне, принадлежит и тебе, Удомо. — Возьми деньги. Селина усмехнулась. — Чего ты сердишься? Хорошо, я возьму. — Она взяла деньги. — А теперь пойдем. — Я не устал. — Пойдем, Удомо. Он встал и пошел за ней через весь дом в заднюю комнату. — Вот сюда. Ровно через час я приду за тобой. С той стороны есть ключ. Запри дверь. Хотя и так никто не потревожит тебя. Там есть еще одна дверь. Ты поймешь, зачем она. А теперь иди. Удомо открыл дверь, переступил порог и быстро повернулся к Селине. — Что это? Селина ласково взглянула на него. — Она разделит с тобой этот час отдыха. В тюрьме нет женщин. Посмотри на нее, она молода и красива. Она не знала мужчин, но знает все, что должна знать наша женщина. Тебе будет хорошо с ней. — Но, Селина, кто она? Я… — Уж не собрался ли ты заводить у нас обычаи белых? Эта девушка — дочь твоего народа. Она для тебя. Ты мужчина, она женщина. Что нужно еще? Разве не так было у нас всегда? Иди к ней и отдохни. Одно только ты должен мне обещать: если сбудется то, о чем мы мечтаем, ты, наш вождь, не возьмешь в жены белую женщину. Над нами не должно быть белой женщины. Обещай мне. «Она права, — подумал Удомо, — права». — Обещаю, — торжественно сказал он. — А теперь иди. Никто больше не знает. Будь счастлив. Когда он вошел, девушка повернулась к нему. Она действительно была хороша. Ее глаза приветливо улыбнулись ему. Темные глаза. Они чуть задержались на его лице и скользнули в сторону. — Поди сюда, — сказал он. Она подошла и стала перед ним, опустив головку. На ней не было ничего, кроме тонкого покрывала. — Как твое имя? — Меня называют Нэнси, — прошептала она. — Посмотри на меня, Нэнси. Она подняла голову. От нее пахло душистым мылом. Темные глаза, темные, как африканская ночь. Не светлые и ясные, как у Лоис. Лоис… Почему она всегда жила в его душе? Ведь он уже давно не вспоминал о ней, и все-таки она была с ним всегда. — Здесь слишком светло, — сказал он. Нэнси потянулась к выключателю. Свет погас. |
