Она с глубокой печалью смотрит на него:

– Ты не хотел, чтобы о ней осталась плохая память?

– Я… я хотел, чтобы хоть какая-то часть ее жила дальше, – говорит он. – То, чему она посвятила свою жизнь. Но теперь вот ты нашла меня… Расскажешь им? Позволишь арестовать меня? Чтобы все, сделанное моей дочерью, пошло прахом?

– Нет. Этого я делать не стану. Я уже организовываю встречи с вождями племен. Хочу поговорить с ними перед отъездом – как раз об этом.

– О чем?

– О том, что, если они просрут то, что Сигню для них сделала, и не построят нормальное государство, я вернусь и убью каждого из них.

Он смотрит на нее:

– Ты… ты думаешь, они поверят?

Она прищуривается:

– Я прошлой ночью была их богиней, Сигруд. Немножко и недолго. Но я была Вуртьей. Они поверят, не бойся. – Она фыркает. – Но первым делом я поговорю с Лемом. Который из ЮДК.

– О… чем?

– О том, чтобы оставить яхту Сигню здесь у берега. – Она передает ему карту. – Она будет здесь завтра утром.

Он изумленно смотрит на карту, затем медленно берет ее.

– Ты… ты даешь мне уйти?

– Нет. Я даю тебе фору.

– Но… я же убил тех солдат.

– Ну да. И это такое дело, серьезное. И мне тошно от одного воспоминания.

Она смотрит, как волны накатывают на камушки у ее ног, пытаясь утащить их с собой.

– Но я сама совершила что-то в этом роде. И мне дали второй шанс. Я буду распоследним дерьмом, если не дам того же другому.

– Я не заслуживаю такой доброты.

– Ах, какое слово… – Она смотрит на океан. – «Заслужить». Как нас это волнует… Волнует, что у нас должно быть то и это и нам должны то-то и то-то. Сколько сердец разбивалось из-за этого слова, и не сосчитать…

Она смотрит, как он складывает карту дрожащими пальцами и лицо его наморщено, как у мальчишки, который старается изо всех сил не плакать.

– Мне очень жаль. Жаль Сигню…

Он убирает карту.

– Смогу я ее увидеть?

– Нет, Сигруд. Не сможешь.

– Пожалуйста! Я должен! Просто… просто сделай для меня еще и это. Это последнее, я более ничего не попрошу у тебя.

– Сигруд…

Он смотрит на нее, и вид у него решительный:

– Я хочу присутствовать на ее похоронах.

– Похоронах? Сигруд, я не могу…

– Хоть издалека на них посмотреть! Я должен это увидеть. Я должен убедиться, что она почила с миром.

– Разве ты не хочешь, чтобы ее похоронили дома?

– Похоронили? Дрейлинги не хоронят своих мертвых.

Тут он смотрит на запад, где стоят у берега краны ЮДК.

– А это и есть ее дом. Она посвятила этому месту и этой работе всю свою жизнь. Если уж это нельзя считать домом, Турин Мулагеш, то что же тогда дом? Я не был рядом с ней, когда она нуждалась во мне, поэтому… пожалуйста. Пожалуйста, пусть я буду рядом с ней хотя бы для этого.

Винташ оттягивает руку. Ох, если бы только Сигруд не просил ее об этом… Но он попросил, и она не смогла отказать.

Малые ворота в западной стене крепости открываются. Оттуда выезжают конные носилки, в которые впряжен большой тяжеловоз. Нур идет рядом, на нем тоже парадная форма, и он кивает Мулагеш. За ним следует небольшая свита офицеров, их немного, ровно столько, чтобы выказать уважение – все же, в конце концов, хоронят не сайпурца. Она ждет, когда носилки поравняются с ней, закидывает винташ на плечо и идет рядом с Нуром.