– Похоже, я в зале Африки.

– Пройди сквозь него, потом поверни направо и вниз по лестнице.

Видит ли она меня? Не было времени спрашивать.

Я подошел к красной ленте, ограждавшей зону вечеринки, и оглянулся.

– Джен?

В комнате ее не было, если только она не замаскировалась под неподвижного шамана племени йоруба. А вот лысый тип был на виду: шел за мной размеренными шагами, с раздосадованной физиономией босса, чьими указаниями пренебрегли.

– Продолжай идти, – сказала Джен из моего телефона. – Я смотрю на карту. Беги.

Я поднырнул под ленточное ограждение, повернул направо и проскочил через затемненную комнату, полную витрин с чучелами птиц. Справа от меня появился пролет мраморной лестницы.

Зная, что лысый детина преследует меня, я, не оборачиваясь, помчался вниз по неосвещенной лестнице. Стук по мрамору твердых подметок моих туфель отзывался эхом, словно со всех сторон разочарованно щелкали языками.

Эх, много бы я отдал за хорошие кроссовки. Или одежду без ярлычков с впивавшимися в меня булавками.

У подножия лестницы я прошептал:

– Куда теперь?

– Опять направо. Мимо скелетов обезьян.

Я вошел в длинный зал, где был представлен весь цикл человеческой эволюции: от медлительных, похожих на ленивцев древесных приматов до таких же медлительных хомо телевизионс, смотрящих телевизор у себя в гостиной, – и все за тридцать секунд. Среди затемненных экспонатов я вдруг почувствовал, как я одинок (если не считать обезьян), и задумался, чего ради покинул относительно безопасную вечеринку.

– Видишь какие‑нибудь метеориты? – спросила Джен.

– Метеориты? Подожди.

Следующий арочный проход привел в большое квадратное помещение, заполненное неправильной формы камнями на пьедесталах.

– Да, – прошептал я. – Но зачем мне метеориты?

– Я пытаюсь убрать тебя из поля его зрения, чтобы мы могли смыться, не потянув за собой хвост.

– Но мне ничто не угрожало! Они не стали бы ничего предпринимать, пока продолжается вечеринка.

– Вечеринки не продолжаются вечно, Хантер.

Я посмотрел назад в темноту, и мне послышались медленные, осторожные шаги по мраморной лестнице.

– Джен, а где ты вообще?

– Двумя этажами выше тебя, в галерее, над слонами. Ты ведь сейчас прячешься, верно?

Я оглянулся на обезьян, но никого не увидел. С тех пор как я спустился по лестнице, не было никаких признаков других человеческих существ.

И все же, когда человек спрятался, он чувствует себя лучше.

Ближе к центру зала находился метеорит размером с автомобиль, достаточно большой, чтобы за ним можно было укрыться. Что я и сделал, после чего осторожно выглянул из укрытия в сторону прохода от зала со скелетами обезьян.

– Порядок, теперь спрятался.

– Как думаешь, он последовал за тобой?

– Определенно, – прошептал я. – Правда, похоже, он не особо торопится меня сцапать. Может быть, ждет подкрепление.

– Отлично. Оставайся там, не высовывайся. Мне нужно еще кое‑где кое‑что проверить.

– Ой, подожди, Джен. Ты что, хочешь использовать меня, чтобы его отвлечь?

– Ты можешь пробежать мимо него?

– Не понял: как это – пробежать?

– Послушай, Хантер, позвони мне, если я буду тебе нужна. Если тебе надоест пялиться на метеориты, рядом экспозиция классных самоцветов. Мне нравится этот зал.

– Я в восторге.

– Но лучше тебе из него выбраться. Потому что зал самоцветов – это тупик.

– Ты хочешь сказать, что единственный путь отсюда – это тот, которым я явился сюда?

– В точку попал.