– Подожди!

Она не остановилась.

Когда я с высунутым языком добрался до десятого этажа, Джен уже нашла дверь искомой конторы в конце длинного холла.

– Заперто.

– Блин, кто бы мог подумать! И что теперь будем делать, ломать?

– Боюсь, дверь слишком крепкая. Но надо проверить.

Она завела меня за угол, туда, где ряд окон выходили в центральный колодец (что‑то среднее между двором и вентиляционной шахтой). В прежние времена оплата за жилье в Нью‑Йорке зависела от количества окон в квартире, поэтому строители изобрели здания с колодцами посередине и создали эту примечательную особенность архитектуры старого Нью‑Йорка: дома с окнами, которые выходят на окна других квартир, находясь в каком‑нибудь метре друг от друга. Мэнди все время сетовала на то, что в жаркие летние дни, когда окна открыты, Маффин, ее кот, любитель тараканов, перепрыгивает через колодец в соседскую квартиру, предположительно для того, чтобы выяснить вкус тамошних тараканов, а может, они там меньше боятся кошек.

Джен указала на одно из окон – через колодец, напротив нашего. Я увидел несколько письменных столов и темные мониторы компьютеров.

– «Оперативная рекламка», – сказала она и отворила окошко.

– Джен…

Она высунулась наружу.

– Держи меня за руку.

– Ни за что!

– Хочешь, чтобы я сделала это сама?

– Что ты, нет!

Я испугался, что это не пустая угроза: она была готова высунуться и попытаться дотянуться до другого окна, даже если я не стану ей помогать. Я испытал прилив сочувствия к Эмили. Если Джен такова в семнадцать лет, то какой же она была в десять?!

– Посмотри на это иначе. Расстояние – всего пара футов. Если бы не высота, кто бы стал колебаться?

– Да, если бы это не грозило смертельным падением, я бы не колебался.

Она глянула вниз.

– Ага, это уж точно. Поэтому ты будешь держать меня за руку.

Она высунулась снова, нетерпеливо тряся мне рукой.

Я вздохнул и крепко обхватил ее запястье обеими руками.

– Эй! Слишком крепко.

– Переживешь.

Джен лишь закатила глаза, а потом высунулась, насколько могла, и свободной рукой легко дотянулась до окна офиса «Дурилки». Ее запястье вертелось в моей хватке, когда она подтолкнула скользящую оконную раму на несколько дюймов вверх. Потом рама застряла.

– Держи!

Она переместила свой вес на подоконнике, высунувшись еще дальше вперед, а я, напротив, упершись ногами в стену, тянул ее руку назад, словно Джен была канатом, который я тянул изо всех сил. И она ухитрилась‑таки отжать окно еще на фут.

– Готово. Можешь отпустить.

– Зачем?

– Чтобы я могла перелезть, дурачок.

По правде говоря, мне было бы легче стоять так и держать ее до посинения, покуда сил хватит, но ведь навечно‑то их не хватит. Не говоря уж о том, что моя хватка перекрывает в ее руке циркуляцию крови.

– Ладно, отпускаю.

Я выпрямился, постепенно отпуская Джен, и она встряхнула кистью.

– Ох. Но спасибо.

– Только осторожнее!

Она снова улыбнулась и перекинула наружу ногу.

– Ух.

Крепко держась одной побелевшей рукой за ближнее окно, она медленно убрала свой вес с подоконника, упершись черной кроссовкой в угол колодца и перенеся вес на нее. Протянув вторую руку, Джен ухватилась за другой подоконник и потянула себя через пропасть.