И голосом хриплыш и пьяным

         Тянул, заходя в кабак:

         «Прославленному под Ляояном

         Ссудите на четвертак…»

         Потом, насосавшись до дури,

         Взволнованно и горячо

         О сдавшемся Порт-Артуре

         Соседу слезил на плечо.

         «Голубчик! –

         Кричал он. –

         Петя!

         Мне больно… Не думай, что пьян.

         Отвагу мою на свете

         Лишь знает один Ляоян».

         Такие всегда на примете.

         Живут, не мозоля рук.

         И вот он, конечно, в Совете,

         Медали запрятал в сундук.

         Но с тою же важной осанкой,

         Как некий седой ветеран,

         Хрипел под сивушной банкой

         Про Нерчинск и Турухан:

         «Да, братец!

         Мы горе видали,

         Но нас не запугивал страх…»

         ……………….

         Медали, медали, медали

         Звенели в его словах.

         Он Прону вытягивал нервы,

         И Прон материл не судом.

         Но все ж тот поехал первый

         Описывать снегинский дом.

         В захвате всегда есть скорость:

         «Даешь! Разберем потом!»

         Весь хутор забрали в волость

         С хозяйками и со скотом.

         А мельник…

         ……………….

         Мой старый мельник

         Хозяек привез к себе,

         Заставил меня, бездельник,

         В чужой ковыряться судьбе.

         И снова нахлынуло что-то…

         Когда я всю ночь напролет

         Смотрел на скривленный заботой

         Красивый и чувственный рот.

         Я помню –

         Она говорила:

         «Простите… Была неправа…

         Я мужа безумно любила.