– Верно. – кивнул я. – Мы делаем правое дело.

– Как я и сказал – великое зло всегда совершается во имя добра и справедливости. – укоризненно вздохнул патриарх, снова посмотрев на планшет. – Юность иногда так категорична, что с ней сложно спорить.

– Так и не спорьте, ваше святейшество. Лучше подскажите как поступить, чтобы снизить возможное количество жертв, и чтобы народ не разорвало на несколько лагерей. – настойчиво проговорил я. – У нас есть время и возможность согласовать выход некоторых материалов. Но то, что они выйдут – я могу гарантировать. Орден Асклепия – опухоль, которая притворяется одним из органов государства.

– Я не дам тебе благословление на это деяние. – хмуро ответил Филарет. – Но ты ведь его и не спрашиваешь…

– Верно. Считаю, что проще спросить извинение, чем разрешение. – улыбнувшись ответил я. – Наше дело правое.

– Ультраправое. – покачал головой патриарх, и еще раз вздохнул. – Мои помощники просмотрят записи и скорректируют их содержание. Некоторые, особенно жестокие материалы я прошу заменить или изменить. Незачем вызывать в народе ярость. А взамен мы не будем препятствовать… и даже направим людей по верному пути.

– Церковная цензура? – усмехнувшись спросил я.

– Общечеловеческая. – жестко ответил Филарет. – То, что ты мне показал… довольно несколько изменить слова, подправить смыслы, и виновными во всем произошедшем станут не только, да и не столько орден Асклепия, сколько допустившие этот бардак Романовы. И ты, как их наследник. А уж сколько ты поводов меньшевикам и народовольцам даешь для расшатывания государства, и не сосчитать.

– Про них у нас уже было, и есть еще. И про теракты, и про сотрудничество. – заметил я. – Но вашу мысль я прекрасно понял, отче.

– Ну а коли понял, так решай, что с ней делать. – ответил патриарх. – Империя еще не начала отходить от одного потрясения, а ты ее собираешься обрушить в другое.

– Может и так. – нехотя признал я. – А может это позволит сплотиться всему обществу, как простому люду, так и аристократам, против общего врага.

– Может может… – проговорил Филарет, покачав головой. – Не стоит так легкомысленно относится к словам, ведь они тоже действие. Не заставляй меня выступить против тебя. Насилие никогда не выход.

– Насилие в первую очередь защиты от насилия со стороны других. Любая девушка, которой грозит прямое изнасилование, с легкостью согласилась бы на то, чтобы кто то ее спас. Любая жертва убийцы – желает защиты, даже если в ее рамках покусившегося на жизнь убьют. – возразил я. – И сейчас речь идет именно о таком случае. Мы обязаны применить силу к тем, кто внешне никакой агрессии не проявляет, и показывает себя со всех сторон жертвой, чтобы самим не быть уничтоженным.

– Это не выход. – снова проговорил Филарет, покачав головой.

– Если вы думаете, что ваши проповеди и увещевания сработают лучше… – я пожал плечами, не став уточнять что раньше это как то не стало решающим фактором.

– В любом случае, это тебя не остановит. Даже если я наложу прямой запрет. – вздохнул патриарх, взглянув на планшет. – Я постараюсь смягчить удар, направить его точнее, но только если ты пообещаешь, что все материалы будут согласовываться.

– То, что касается ордена. – на всякий случай уточнил я.

– А ты решил взбаламутить воду и в других местах? – нахмурившись спросил Филарет. – Ты еще слишком юн, Александр, хоть я и понимаю твой взгляд на мир, но нисколько не разделяю.