- Руку! - выдохнул Чистюля.

Атлантида сопротивлялся изо всех сил, но весельчак заставил археолога вытянуть руку вперед и закатал рукав.

- Хрясь! - гыкнул весельчак в самое ухо и клацнул зубами.

Сегментик, заключенный в капсулу, хищно шевелил жвалами. Казалось, он тоже повторял однообразное "хрясь".

- Ну, так как? Будем сотрудничать? - настаивал Бродсайт.

- Десять процентов...-почему-то прохрипел Платон, хотя на самом деле хотел сказать "да".

- Через трое суток от тебя останется аккуратный красный остов без единого клочка кожи. Ну, что? Не хочешь сообщить, как открываются порталы...

Атлантида смотрел на сегментика, стиснув зубы. Ненависть к Алу не позволяла уступить. Кажется, новому Тимуру не понравилась выдержка пленника.

- Подожди, может, мы начнем с его дружка? - предложил он Чистюле.Думаю, он будет более сговорчивым.

Платон перевел дыхание. Два охранника схватили Ноэля за руки. Тот дернулся, но вырваться не сумел. Чистюля оставил в покое Атлантиду и подошел ко второму пленнику.

Сами собой в памяти Платона всплыли слова из Одиссеи:

Далее поплыли мы в сокрушенье великом о милых Мертвых, но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти [ Гомер. "Одиссея". Перевод В. Жуковского. ].

М-да... прошло более четырех тысяч лет, а как верно звучит. Как верно и современно... Бедняга Ноэль. И вслед за вздохом сочувствия вырвался невольный вздох облегчения.

- Этому посадите сегментика на лысую башку,- приказал Бродсайт.- Вскоре его череп в самом деле станет голым.

- Нет! - заорал Ноэль.- Не-ет! - Его буквально выворачивало от ужаса глаза сделались бессмысленные, кожа влажно заблестела от пота.- Не-ет...- уже не крик, а какой-то нутряной вопль лез из него толчками, переходя в натужное сипенье. Липкая нитка слюны повисла на нижней губе.

Платон отвернулся. Страх некрасив сам по себе. Неэстетичен.

- Хрясь! - Весельчак слегка пригладил пленника кулаком по уху. Ухо тут же начало гореть.

- Что значит "нет"? Ты готов рассказать мне, как открыть портал? задушевным голосом спросил Ал.

- Готов... Готов...- забормотал Ноэль, судорожно хватая ртом воздух, будто только что тонул, а теперь вынырнул на поверхность.

- Говори...

- Прости,- пробормотал Ноэль. Атлантида не понял, у кого тот просит прощения - у него, Платона, или у кого-то другого.

- Я скажу, скажу,

- Слушаю,- с милой улыбкой проговорил Бродсайт. И выругался:- Чертов шлем! Он теперь засасывает песок! - Опять снял с головы шлем и принялся выколачивать о колено.-Ты мне ответишь за все, профессор. Я не люблю, когда меня предают. Я не прощаю... Да, да, предательства не прощаю. Запомните все! Итак, вернемся к колодцу,- обратился он к Ноэлю.- Как эта штука работает?

- Надо прыгнуть в колодец... просто прыгнуть, и...- проговорил Ноэль, клацая зубами.- И тебя вынесет с той стороны.- Он то ли всхлипнул, то ли застонал. Ужас его был так силен, что казался ненастоящим, наигранным.

- Так просто? - изумился Ал.- Прыгнуть - и все. А ты не врешь?

Ноэль хотел что-то сказать, но не мог... губы его тряслись, зубы клацали. А ведь он прежде казался Атлантиде вполне нормальным парнем. И во время полета на Ройк, лежа в реанимационной камере с развороченным животом, но в полном сознании, не особенно трясся. Платон тогда даже подивился его мужеству. А тут...

- Кажется, не врет,- сообщил свои наблюдения Чистюля.

- Правда - то, что он говорит? - повернулся Бродсайт к профессору. Атлантида стиснул зубы.

- Ладно... Эй, Хрустик, прыгай в колодец. Что на Немертее делать - ты знаешь.

Весельчак отпустил руку Платона, вразвалку направился к колодцу, встал на край, поправил игломет на поясе, сказал "хрясь" и браво шагнул вниз.