Ибо такова была миссия Грома Джима Уэйда. Его странное происхождение и история превратили его в идеальную боевую машину, а годы юношества, проведенные в затерянной долине неведомой Африки, породили в нем смертельную ненависть к жадности, злу и преступлению. Он был неумолимым, мстительным врагом беззаконников, и его организация, созданная в течение многих лет, была настолько совершенной, насколько он смог ее сделать. Но мозгом и мускулами этой организации стали Уэйд, два его приятеля и «Громовой жук». У всех четверых были шрамы, которые могли бы рассказать драматические истории о раскаленных стволах ружья, рубящих крисах, свистящих мачете и ятаганах, стрелах, копьях и шрапнели.

Табин Наунг и Рыжий Аргайл ждали Уэйда и его спутника. Аргайл, коренастый гигант с резкими, грубыми чертами лица и копной огненно-рыжих волос, был человеком, чья драчливая внешность скрывала проницательный и находчивый ум. Они с Маратом были полными противоположностями, потому что Заточка походил на дремлющую кошку, которая могла внезапно пробудиться, перейдя к резким, яростным действиям. Он с безошибочной точностью метал ножи – свое любимое оружие. Сам Уэйд, похожий на крепкого молодого студента колледжа, обладал другими скрытыми талантами – мастерством гипнотизма, искусством самоанализа, доскональное знание ловкости рук, акробатики и механического мастерства делало его таким же «волшебником», как Гудини.

Табин Наунг отсалютовал Уэйду, прижав обе руки ко лбу архаичным жестом.

– Мы готовы, господин, – сказал он и осторожно взглянул на Грома. – Мы будем… полетим на нем?”

Уэйд кивнул.

– Да. Но это всего лишь машина, Табин Наунг. Никакой опасности нет.

Туземец пожал плечами.

– Человек из Ада не боится горячего пепла, – процитировал он.

Рыжий Аргайл нетерпеливо повел тяжелыми плечами.

– Пошли, коротышка, – бросил он Марату. – Жарко стоять на солнце.

Заточка приберег свою реплику на более подходящий момент и поспешил к «Громовому жуку», чтобы открыть сложные многочисленные замки, защищавшие машину от мародеров. Вскоре все четверо уже сидели в маленькой каюте, Рыжий устроился за пультом управления.

– На север? – он спросил.

– Прямо на север, – кивнул Уэйд. – Верхний Чиндвин, за водопадом. И не спеши. Мы не хотим прилететь туда до рассвета.

«Громовой жук» легко взмыл в воздух, описал круг над Мандалаем. Вскоре пагоды и стены города остались позади. Внизу блестели рисовые поля. Табин Наунг ничего не сказал, но все его тело было напряжено, лицо блестело от пота.

– Все в порядке? – спросил его Марат.

– Ии… ай! Это действительно магия!

– Значит, это хорошая магия. Ибо он приведет нас к Палинве.

Туземец мрачно улыбнулся.

– Верно. И к Каманти.

Самолет устремился на север. Вскоре солнце скрылось из виду, и внезапная тропическая ночь окутала леса внизу. Наступила тишина, нарушаемая лишь приглушенным гудением моторов.

Снова и снова. Тянулись часы. Вскоре Уэйд сменил Рыжего за штурвалом, а затем его место занял Заточка. Табин Наунг совсем не спал. Иногда он дотрагивался до ножа, который был надежно привязан к его боку, и тогда довольная улыбка кривила его губы.

Забрезжил рассвет, жемчужный и стремительный. Уэйд сверился с картой, посоветовался с туземцем и несколько изменил курс. По их расчетам, они еще не добрались до великого болота.