Изменить размер шрифта - +
Еще секунда, и Матали схлопотал бы по меньшей мере увесистую оплеуху. Кажется, он тоже понял, что стоял на краю пропасти - поскольку в моей душе словно беременную тучу дождем прорвало. На миг даже померещилось, что слова возницы о подкидыше Карне-Секаче и его вчерашней гибели разбудили кого-то чужого, таящегося в сокровенных глубинах существа, которое называет себя Индрой, темный незнакомец просто-напросто забыл на рассвете проснуться и лишь сейчас вынырнул из тяжкой дремы, подобно морскому чудовищу из пучины… Зачем? Чтобы ударить безвинного Матали? За то, что сута искренне радуется победе Серебряного Арджуны, моего сына от земной глупышки, мужней жены, возлюбившей богов пуще доброго имени?.. Да что ж он, Матали, враг мне, чтоб не возликовать при виде трупа мерзавца, бывшего единственным реальным соперником Арджуны и поклявшегося в свое время страшной клятвой:

    «Не омою ног, пока не плюну в погребальный костер Обезьянознаменного!»

    Едва слова клятвы, данной покойным Карной-Секачом, пришли мне на ум - мир померк в глазах и из тьмы родился шепот майи-иллюзии.

    -  …А этот неизменно любимый твой друг, о царь, который всегда подстрекает тебя на битву с добродетельными родичами, этот низкий и подлый хвастун Карна, сын Солнца, твой советник и руководитель, этот близкий приятель твой, надменный и слишком вознесшийся, отнюдь не является ни колесничным, ни великоколесничным бойцом! Бесчувственный, он лишился своего естественного панциря! Всегда сострадательный, он также лишился своих дивных серег! Из-за проклятия Рамы-с-Топором, его наставника в искусстве владения оружием, и слов брахмана, проклявшего его по другому случаю, а также благодаря лишению боевых доспехов своих он считается, по моему мнению, в лучшем случае наполовину бойцом!.. наполовину… наполовину…

    Пальцы рук, окаменев в судорожном сжатии, никак не хотели разжиматься. И фыркнувший жеребец, что стоял ко мне ближе всех, испуганно попятился, заражая беспокойством остальных собратьев по упряжке.

    -  Прости, Матали, - пробормотал я, глядя в землю и чувствуя, как в сознании затихают отголоски низкого голоса с еле заметной старческой хрипотцой.

    Голоса, произнесшего слова, каких я никогда ранее не слышал.

    -  Прости. День сегодня… то моргаю, то умываюсь! Вот теперь чуть тебя не зашиб…

    Как ни странно, он меня понял.

    Сверкнул белозубой улыбкой, плеснул сапфировой влагой взгляда.

    Не будь я Индрой, он, наверное, потрепал бы меня по плечу.

    -  Пощечина от Сокрушителя Твердынь дороже золотого браслета, подаренного любым из Локапал! Что браслет?! Зато ласка гневной десницы Владыки способна даровать миры блаженных самому последнему чандале-неприкасаемому!

    -  Льстец, - оттаивая, буркнул я. - Подхалим, пахнущий конюшней. Ладно, езжай… а на Поле Куру прокатимся. Только пополудни. Договорились?

    Я еще долго стоял, провожая взглядом несущуюся Джайтру: буланое пламя распласталось в мгновенном рывке, хлопнул от ласки ветра стяг, рея над Матали - ах, как он привстал, сута, сутин сын, на площадке с бичом в руках! - и россыпь искр разлетелась вдребезги на гладких камнях дороги.

    Россыпь медленно гаснущих искр.

    Так же медленно, неохотно, засыпал во мне чужак, баюкая зародыш плохо предсказуемого гнева, способного прорваться в мое сознание с легкостью молнии, пронизывающей громады туч.

    Брихас, Повелитель Слов, родовой жрец Индры - что же ты скрывал там, у балкончика, от своего Владыки?

    Кроме того, никак не вспоминалось: действительно ли я вчера приказал Матали готовить колесницу для ранней поездки на Поле Куру?!

    4

    Налетевший порыв ветра растрепал мне волосы, принеся от казарм взрыв здорового мужского хохота - небось кому-то из дружинников сейчас крепко досталось! - и я опомнился.

Быстрый переход