За спиной у него мелодично затренькал телефон. Человек кинулся к нему. По всей вероятности, имен­но этого звонка он так долго ждал.

Да, — коротко сказал он в трубку.

Пару секунд в трубке молчали. Потом раздался голос:

Сегодня. Двадцать три сорок.

Руби, — быстро ответил человек и положил трубку.

В комнате уже была непроглядная темень...

0 часов 10 минут

Кутузовский проспект

Когда мы позвонили в дверь московской квартиры Старевича на Кутузовском проспекте, нам никто не ответил. А между тем родственники на даче, кото­рым мы позвонили, сказали, что она поехала в Моск­ву и должна вернуться только следующим утром.

Медлить было нельзя, и мы вызвали дежурный наряд. С дверью пришлось повозиться — толстый стальной лист с трудом брал даже автоген.

... Ада Сергеевна Старевич лежала посреди гос­тиной с простреленной головой. На оконном стекле мы обнаружили маленькую аккуратную дырку.

Ночь на 28 сентября

На подлете к аэропорту Шереметъево-2

Надо же, столько мучений — и все ради этого куска железа. Пусть даже один ее вид вызывает во­сторженные охи и ахи, наверное, у доброй трети человечества. Конечно, которая знает о существо­вании игры под названием «хоккей».

Так думал Павел Бородин, центральный напада­ющий команды «Нью-Йорк вингз», то есть «Нью- йоркские крылья», сидя в кресле мерно гудящего «боинга» и глядя не в окошко, за которым все рав­но было черным-черно, а на то, что лежало На ко­ленях у него и его соседей. Ради чего пришлось це­лый год тренироваться по десять часов в сутки, а потом в буквальном смысле вырывать победу у ви­давших виды американских хоккеистов. Ради чего было получено множество травм, выбито несколь­ко зубов, не считая рассеченных клюшками губ. Ради чего ему, да и не только ему, целый год при­шлось держать рот на замке. И ради чего даже в просторном «Боинге-747» пришлось поднять под­локотники.

А был это легендарный Кубок Стэнли, за право хотя бы мизинчиком дотронуться до которого лю­бой хоккейный болельщик отдаст десять лет жизни.

Надо сказать, вблизи этот кубок действительно напоминал хромированную консервную банку ги­гантских размеров на массивном круглом постамен­те. Причем банку, судя по весу, наполненную бу­лыжниками.

Хлопоты с этим кубком начались еще в аэропор­ту Кеннеди. Футляра к нему не полагалось — Ку­бок Стэнли принято носить над головой на вытяну­тых руках, выражая при этом крайнюю степень восторга. Не в багаж же его сдавать! Американские таможенники, правда, обалдели от такой «ручной клади». Каждый не преминул прикоснуться к на­циональной святыне и пожать руки ее обладателям, но о правилах провоза кубков никто ничего не знал. Пришлось везти его на коленях.

Павел, правда, предлагал поставить его куда-ни­будь в угол, например в комнату стюардесс, но Слава Шаламов, который, конечно, встречал любое пред­ложение Бородина в штыки, воспротивился. «Мы за него отвечаем», «что мы через неделю вернем в НХЛ, если кубок пропадет», и прочее. Интересно, как в самолете может пропасть такая бандура? Разве что какой-нибудь арабский террорист с парашютом скинет прямо в Атлантический океан, чтобы доса­дить американцам.

Но к Шаламову сразу присоединились и Валера Коняев, и Сережа Прохоров, и Леша Ким — сло­вом, все остальные члены основной пятерки «кры­лышек», как они между собой называли «Нью-Йорк вингз».

Так что все двенадцать часов перелета Кубок Стэн­ли покоился у них на коленях.