|
Впрочем, идти недалеко, и прогревшееся тело не успеет остыть. Зеркала у Франка нет, но он чувствует, что веки у него красные от недосыпа. Они горят, их покалывает. Кожа ненормально сухая и раздражена. Он идет вслед за штатским, впереди солдата, и на ходу продолжает спать. Спит он и войдя в маленькое здание, где его заставляют долго - неужели час? - ждать на скамье в приемной, хотя в кабинете пожилого господина никого нет. Франк продолжает восстанавливать силы. Это вопрос привычки. Вокруг шумы, голоса, через равные промежутки грохочет трамвай. До Франка доносятся детские крики - в соседней школе большая перемена. У детей есть воспитатель. В коллеже обучают преподаватели, и среди них всегда находится самое меньшее один, который в общении с вами берет на себя роль пожилого господина. Для большинства взрослых ее играют директор, начальник отдела, мастер на заводе или хозяин. У каждого свой пожилой господин. Франк понял это и потому не испытывает злости. Рядом с ним шелестят страницы, перелистываются бумаги. Потом в дверях вырастает штатский, делает ему знак, словно приглашая в кабинет врача, и Франк поднимается. Почему в кабинете вечно торчат двое в штатском? Франк немало думал об этом. Нашел несколько подходящих объяснений, но ни одно его не удовлетворило. Порой это те, кто возил его в город в день удара медной линейкой; порой он узнает того, кем был арестован на Зеленой улице; бывают иные. Они сменяют друг друга, но в целом их немного - человек семь-восемь. Они ничего не делают. Не сидят за письменными столами. Не принимают никакого участия в допросе, да, конечно, и не посмели бы принять. Просто стоят с безучастным видом. Зачем? На случай, если Франк надумает бежать или придушить пожилого господина? Возможно. Это первое, что приходит на ум. Но ведь во дворе вооруженные солдаты. Их можно было бы поставить у каждой двери. Не исключено также, что эти люди не доверяют друг другу. Франк не отбрасывает a priori <Здесь: заранее (латин.).> даже нелепую на первый взгляд мысль, будто двое штатских находятся в кабинете, чтобы наблюдать за поведением пожилого господина и запоминать его слова. Почем знать? Возможно, среди них есть такой, что еще могущественней его? Возможно, пожилой господин не знает, кто это, и втайне трепещет, думая о рапортах, подаваемых на него по команде? С виду эти люди - подчиненные. Они напоминают детей-служек, сопровождающих священника при свершении обрядов. Они не садятся, не курят. Зато пожилой господин курит непрерывно. Это, пожалуй, единственное, что в нем от человека. Он курит сигарету за сигаретой. Пепельница у него на письменном столе слишком мала, и Франка раздражает, что никому не приходит в голову заменить ее другой, побольше. Цвет у нее зеленый, сделана она в форме виноградного листа. Уже с утра ее переполняют окурки и пепел. В помещении есть печка и ведро с углем. На худой конец, было бы достаточно раза два в день вытряхивать пепельницу в ведро. Этого не делается. Может быть, пожилой господин не позволяет? Горка окурков растет, и это грязные окурки. Пожилой господин курит неопрятно, не вынимая сигарету изо рта. Слюнявит ее, она то и дело тухнет, он раскуривает ее снова, бумага намокает, табак лезет в рот. Кончики пальцев у него коричневые. Зубы тоже. И два пятнышка на верхней и на нижней губе указывают, где он обычно держит сигарету. Самое неожиданное в таком человеке то, что он сворачивает себе сигареты сам. Весь его вид убеждает, что материальной стороне жизни значения он не придает. |
