Врачи?

Мысль эта появилась у него неожиданно, заставив подумать, что он в палате больницы. Доминик повернул голову вправо и обнаружил подтверждение этой догадки: слева от окна, в углу комнаты, высилась капельница, от которой к кровати тянулись две прозрачные трубки. Они протягивались к его правой руке и у кровати раздваивались: одна входила в плечо, другая была введена в вену ниже локтя. По трубкам сочилась красноватая жидкость. Доминик повернул голову к потолку и подумал: итак, он в больнице.

Он не знал, каким образом здесь оказался. Он помнил лишь, как ехал на джипе, следя за лучом. Последнее, что отпечаталось в сознании, – знак главной дороги. После этого – темнота. Но, наверное, он сумел выбраться на шоссе, и кто‑то нашел его и отвез в больницу?

Доминик снова двинул левой рукой, чтобы почувствовать тело – это давало ему ощущение реальности, – потом стиснул пальцы. Нужно выстроить логическую цепочку, подумал он вдруг, это поможет ему прийти в себя окончательно и понять, как вести себя дальше. Первое звено в этой цепочке уже было – он понял, что находится в больнице, – теперь ее нужно продолжить.

Следующим вопросом, пришедшим на ум, было: в какой именно больнице он оказался? То, что он находился в Террено, не вызывало сомнений – никто не стал бы везти его ночью за пятьдесят километров в Милан или за тридцать в Леньяно, – его отвезли в больницу Террено. Но в какую конкретно?

Он снова обвел комнату взглядом. Стены ее, выкрашенные в голубой цвет, были пусты: только напротив кровати висели часы да слева от двери был укреплен перечень процедур. Из этого наблюдения Доминик сделал вывод, что не попал в один из госпиталей, действующих при терренских церквях, – стены госпитальных палат всегда полны картонных распятий, – а значит, остаются два варианта: главная городская больница и частная клиника, в которой лечатся те, кто может заплатить за день пребывания в ней миллион. И здесь у него снова есть две возможности: если капо уже знает о случившемся с ним, то наверняка позаботился, чтобы его перевели в частную клинику – уход там получше, да и охрану организовать легче, – если же по каким‑то причинам капо еще не знает о нем, то скорее всего сейчас он находится в муниципальной больнице, а это для него плохо – весь верхний этаж ее занимают судебные медики… Доминик ощутил укол беспокойства: если верен второй вариант, ему нужно готовиться к худшему – полиция насядет на него, пытаясь узнать, что произошло этой ночью на складе – ведь наверняка они уже нашли трупы.

Последняя мысль, словно камень, брошенный в воду, всколыхнула сознание, и мысли Доминика понеслись вскачь: Сандро, Нино и Просперо были мертвы – каким‑то образом длинноволосая тварь сумела убить их и убралась со склада. Он не знал, что стало с парнями, остававшимися в виколо Гарибальди, – возможно, они также мертвы. Ведь перед тем, как прозвучал выстрел, Просперо сообщил ему, что наблюдатели в переулке не ответили на его вызов по рации. Да и сам он едва не погиб: пуля лишь чудом не задела ничего важного в теле – пройди она сантиметром ниже, а сейчас бы он уже лежал в морге.

Доминик снова сжал пальцы и попытался двинуть правой рукой. Это ничего не дало: рука была словно из гипса – он видел входящую в вену иглу, кожа вокруг нее имела сероватый оттенок. Наверняка ему уже сделали операцию, пронеслось у него в голове, – прочистили рану, удалили рваные ткани и зашили отверстия. Операция пустяковая, и теперешнее онемение тела – остаточное действие наркоза. Самое большее через сутки он сможет вставать и ходить, но как только это произойдет, тот, кто следит за ним, начнет задавать ему свои вопросы.

Нахмурившись, Доминик снова подумал: знает ли капо о бойне на складе? Учитывая его связи в городе – в том числе, и в полиции, – отрицательный ответ был весьма фантастичен, но Доминик знал и то, что при желании полиция может на время засекретить любую информацию, а это уже не в его пользу.