Двинув ружьем, он направил его дуло в лицо комиссара. Гольди ощутил дыхание смерти. Похоже, Борзо был настроен серьезно и не намеревался слушать его. Нахмурившись, Гольди уже собрался сказать, что согласен отвести его к старику, когда услышал от изгороди:

– Франческо, не нужно этого делать – сегодня в этом городе и так было слишком много смертей.

Непроизвольно отведя взгляд от дула, комиссар посмотрел в сторону изгороди и увидел стоящего за ней человека. Сначала он разглядел пистолет в его левой руке, затем поднял взгляд на лицо, но не поверил глазам – за решеткой ограды замер Пальоли!

– Не лезь в это дело, Дик, – протянул Борзо, – Мы это с тобой уже обсуждали.

– Это неправильно, – повторил Доминик. – Смерть комиссара ничего не исправит.

– Возможно, но она нужна мне.

– Дьявол, да ведь он спас тебе жизнь минуту назад!

– Вряд ли можно спасти жизнь тому, кто уже мертв, – бесцветным голосом ответил Франческо.

Гольди опять перевел взгляд на Борзо и подумал, что у того действительно съехала крыша.

– Тогда я скажу еще одну вещь, – продолжал Доминик. – Моя жена тоже погибла. Но я виню в этом их. – Он кивнул на горящего гула. – И думаю, сейчас мы должны забыть о том, кто и перед кем виноват, пока эти твари хозяйничают в Террено. Мы должны отомстить им за смерть наших жен.

Франческо повернул голову к изгороди, не упуская комиссара из виду.

– Дик, мне плевать, что станет с городом дальше… Да, я хотел отомстить этим тварям, и, возможно, еще сделаю это, но уже без комиссара и старика. Кроме того, ты забываешь еще кое‑что – погибла не только моя жена, но и дочь. А этого тебе не понять – у тебя ее никогда не было.

Переведя взгляд на изгородь, Гольди заметил, как лицо Доминика стало пепельно‑серым – губы искривила гримаса, а желваки напряглись, – и понял, что Пальоли больше не скажет ни слова. Еще он успел осознать, что так внезапно появившийся шанс переубедить Борзо исчез и теперь им остается одно, однако в этот миг вновь заговорил демонолог, но теперь в его голосе звучала уверенность:

– Выслушайте меня, синьор Борзо, я хочу сказать вам кое‑что важное… – Не обращая внимания на качнувшееся к нему дуло ружья, Андрей продолжал: – Ситуация сейчас полностью зависит от вас, но прежде чем вы решите как поступить дальше, выслушайте меня… Я понимаю, что сочувствовать вам сейчас бесполезно – ваше горе, кроме вас, не понять никому, – но все дело в том, что в Террено погибли не только ваши дочь и жена, но и десятки тысяч других людей. Вы можете как угодно относиться к их смерти, однако есть кое‑что, чего вы, возможно, не знаете, а потому не учитываете… Сейчас в этом городе есть не только покойники – сотни терренцев, которым посчастливилось не погибнуть от газа, сидят по домам, и подавляющая их часть – это дети и старики. Беспомощные и напуганные, они боятся выйти на улицу и ждут, когда кто‑нибудь придет им на помощь. Вы можете говорить что угодно, но я не поверю, что вы сможете спокойно смотреть, как гулы убьют этих людей…

– Вы лжете, – оборвал его Борзо, – кроме покойников, в этом городе сейчас никого нет – за шесть часов я не видел в Террено живых!

– Это потому, что они прячутся по домам, – спокойно повторил демонолог. – Всего лишь четверть часа назад мы были в доме на виколо Альдо и встретили в нем семилетнего мальчика и его бабушку. Скорее всего, родители мальчика умерли в полдень, но бабушка и внук еще живы – сейчас они сидят у себя дома и ждут нашей помощи, потому что мы им обещали помочь…

Глядя на человека с ружьем, Гольди заметил, как при последних словах демонолога что‑то шевельнулось в глубине его глаз – надежда, смешанная с недоверием? – и неожиданно понял, что Борзо вовсе не сошел с ума.