— Последний этаж, дверь напротив лестницы, — только и сказал Блайбнер.

Джордж Грин громко постучал костяшками пальцев и прислушался. Чей-то голос ответил: «Войдите», и он открыл дверь.

В комнате находились двое — женщина, которую он вчера отвозил домой (и про которую подумал, что она — высший класс), и большой толстый человек с желтым лицом и сильно оттопыренными ушами. Он показался шоферу смутно знакомым. С минуту Грин стоял молча, а они смотрели на него в упор. Он подумал: «Что ж это происходит со всеми сегодня?» А вслух сказал, обращаясь к желтолицему джентльмену:

— К вашим услугам, сэр, — и добавил: — меня прислал мистер Блайбнер.

Желтолицый, казалось, с трудом очнулся.

— Да-да, — заговорил он, — все совершенно верно. Присаживайтесь — э-э — Грин. Вас ведь так зовут?

— Да, сэр. Джордж Грин.

Он деликатно присел на предложенный стул. Желтолицый джентльмен протянул ему портсигар и предложил: «Угощайтесь!» И все это время его глазки, маленькие глазки-бусинки, пристально всматривались в лицо Грина Ему стало неуютно под этим сверлящим, обжигающим взглядом. Что ж это творится со всеми сегодня?

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Для начала скажите: вы видели меня когда-нибудь раньше?

Грин помотал головой.

— Нет, сэр.

— Вы уверены? — настаивал тот.

В голосе Грина прозвучала слабая нотка сомнения.

— Я... Я сомневаюсь, сэр.

— Меня зовут Себастиан Левинн.

Лицо шофера прояснилось.

— Конечно, сэр, я видел вашу фотографию в газете. То-то я думаю, что мне ваше лицо знакомо.

Возникла пауза, затем Себастиан Левинн спросил как бы невзначай:

— Вы когда-нибудь слышали имя Вернон Дейер?

— Вернон Дейер, — задумчиво повторил Грин. Он нахмурился, озадаченный. — Мне это имя кажется знакомым, сэр, но я никак не могу вспомнить. — Он замолчал, складка между его бровей стала глубже. — Где-то я его уже слышал. — И добавил: — Джентльмен мертв?

— Такое у вас впечатление, да? Что джентльмен мертв?

— Да, сэр, и хорошо, что...

Он внезапно осекся и густо покраснел.

— Продолжайте, — подбодрил его Левинн, — что вы собирались сказать? — И проницательно добавил, догадавшись, в чем дело: — Он не был моим родственником.

Шофер понял, что от него хотят.

— Я хотел сказать: и хорошо, что умер, но я не уверен, что имею право так говорить. Я больше ничего не могу вспомнить о нем, у меня только ощущение, что... что ему лучше было уйти из жизни, так сказать. Что-то он натворил, да?

— Вы его знали?

Грин нахмурился еще сильнее, мучительно пытаясь хоть что-нибудь вспомнить.

— Простите, сэр, — извинился он наконец. — У меня еще с войны все перепуталось в голове. Не всегда могу ясно вспомнить то, что было. Не знаю, где я встречал мистера Дейера и почему он мне не нравился, но я был рад услышать, что он умер. Он был плохим человеком — уж можете мне поверить.

Повисло молчание, лишь изредка прерываемое слабыми всхлипами женщины, присутствующей при разговоре. Левинн обернулся к ней.

— Джейн, позвони в театр, — сказал он. — Ты не сможешь сегодня играть.

Она кивнула и вышла из комнаты. Левинн посмотрел ей вслед и быстро спросил:

— А миссис Хардинг вы видели раньше?

— Да, сэр. Я отвозил ее сегодня из гостиницы.

Левинн вздохнул. Грин посмотрел на него вопросительно.

— Это... это все, сэр? Простите, что я так мало сумел помочь.