|
Словом, большие ветра доносят до нашей улицы сердцебиение большого мира. Значит, наступило Время турагента Саши. Наш турагент Саша тоже обитатель моего архипелага. И немаловажный. Достаточно по-смотреть только, как ответственно чешет он ручкой в затылке, как вглядывается в экран компь-ютера, бормоча себе под нос: – А почему бы и нет, хм… хм… Брюссель? Ну… положим… нет, пятичасовая пересадка нам ни к чему… А если вот так? Рим… Нет, болтаться там всю ночь… к черту!.. А вот мы с дру-гой стороны… Минут через тридцать такого бормотания мы, сидя напротив нашего алхимика с заиски-вающими лицами, подобострастно спрашиваем: – Саша… ну… что? Он проделывает еще несколько таинственных пассов, колотя по клавишам с таким остер-венением, словно хочет выколотить из них толковый ответ не только на свое бормотание, но и на сакральные вопросы бытия. – Ну ладно! – наконец отвечает он, откинувшись в кресле. – Пусть будет так. И вскоре уже в доме воцаряется праздничный гон предотъезда. Художник этой моей книги… и не только этой моей книги, и не только книги вообще, но и моей судьбы – Борис Карафёлов – человек в быту молчаливый и непритязательный. Помимо иных положительных качеств у него есть еще одно: в отличие от меня он прекрас-но ориентируется в пространстве. Он понимает географические карты!!! – что приводит меня в трепет. Если забыть об этом его, пугающем меня, таланте, он очень смешной – как и все люди, на которых падает мой взгляд, даже – и особенно! – тогда, когда он падает в зеркало. Боря смешной: он мучительно долго собирается в дорогу, тревожится о том, как бы чего не забыть (и всегда что-нибудь забывает), терпеть не может опаздывать, поэтому в аэропорт мы приезжаем за сутки до отлета… Словом, Боря смешной, и поэтому годится не только в попутчики, но и персонажи. И все годы нашего знакомства он с обреченным достоинством несет двойной этот крест. Задумав собрать под одной обложкой плоды своих странствий, я вдруг обнаружила, что не являюсь единоличным их автором. Вернее, в том, что касается «изреченного», то есть вбитого в компьютер, слова – возможно. Но, вернувшись из очередного путешествия, мы с Борисом обыч-но разбегаемся – каждый к своему станку, – чтобы раздвоить, развести, переплавить в разные материи, воплотить в разном материале общие впечатления. Ведь каждый человек, а тем более художник, извлекает из окружающего пространства то, что видит в нем его душа. А Борис в са-мых привычных пейзажах видит загадочные линии, формы и сущности. Однажды он участвовал в поездке группы израильских и российских художников по го-родкам и местечкам Украины – по тем местам, где когда-то бурлила еврейская жизнь, строились синагоги, создавались памятники культуры и ремесел… Киев, Вижница, Винница, Берди-чев, Черновцы, Шаргород, Каменец-Подольский, Умань… Поездка была отлично организована, в ней приняли участие исследователи и ученые; лек-ции сменяли экскурсии, было время и поработать… – Прекрасные места! – рассказывал Боря, – пленительные пейзажи, величие холмов Подо-лья, мягкая золотая осень… Художники онемели от такой красы, были потрясены, очарованы… В последний день поездки соорудили походную выставку работ, которые за это время бы-ли созданы. – Ты бы видела эту выставку «по впечатлениям»! – улыбаясь чему-то своему, рассказывал Боря. – Питерцы, как один, выставили пейзажи своего туманного Петербурга, москвичи – улочки Замоскворечья, Солянку, Ордынку… Киевляне – какую-нибудь церковку на Крещатике… – А ты? – спросила я с любопытством. – А я представил семь своих автопортретов, – ответил он безмятежно. |
