Когда я поднял руку с подарком Ана (удар о стойку шарику ничуть не повредил), ветер швырнул цепочку мне в лицо, и я почувствовал ее холодное прикосновение к щекам и переносице. Я качнулся назад, пытаясь избежать ее прикосновений. Цепочка запуталась вокруг моих пальцев. Шарик драгоценного камня качался на ее конце, мерцая в свете уличных фонарей. Ветер ревел. Камни выскальзывали у меня из‑под ног и исчезали в бездне.

* * *

Потом, не помню уж как, я оказался возле ангара. Дверь была приоткрыта. Я шел к ней, спотыкаясь в темноте, с трудом удерживая равновесие. Иногда мне казалось, что темнота вокруг меня шевелится.

Я остановился, когда мои ноги ударились о скамейку возле верстака. Чтобы повернуть выключатель и включить свет, мне пришлось обойти верстак. В тусклом оранжевом свете лампы, подвешенной за скамьей, открылся стояк с множеством управляющих рукавиц. Я сорвал одну из них и натянул ее на руку.

Неожиданно раздался голос:

– Кто там?

– Уходи, Санди, – приказал я. Отвернувшись, я включил источник питания на запястье. Где‑то высоко над головой, пробуждаясь к жизни, загудели огромные механизмы.

– Извини, парень. Это не Санди. Снимай‑ка перчатку и убирайся подобру‑поздорову!

Покосившись, я увидел какую‑то фигуру, появившуюся в круге оранжевого света. Неизвестный вытянул руку. В ней был вибропистолет. И тут я понял: это – женщина, только лица я никак не мог разглядеть.

Потом она опустила оружие.

– Вим? Это ты? Что, черт возьми, ты делаешь тут в такое время?

– Полоски?

– А кого ты ожидал тут найти?

– Так это твой ангар?.. – Я огляделся и потряс головой. – А я‑то думал, мой... – И я снова потряс головой.

Полоски неодобрительно фыркнула.

– Вижу, сегодня ты хорошо нажрался.

Я взмахнул рукой, и стрела крана высоко над головой пришла в движение.

Пистолет тут же снова нацелился на меня.

– Если еще раз включишь механизмы, я выстрелю и не посмотрю, что это ты! Снимай‑ка эту штуку.

– Очень смешно. – Я согнул палец и опустил коготь. Теперь он поблескивал в темноте футах в двадцати надо мной, так что я мог его видеть.

– Послушай, Вим, я говорю серьезно. Выключи и сними перчатку. Ты сейчас пьян и сам не знаешь, что делаешь.

– А этот паренек... золотистый... Ты взяла его на работу?

– Да. Он сказал, что это ты послал его. Поболтали с ним немного о том о сем. С помощью одного из автоматов он снял обшивку с маленькой яхты, только для того, чтобы показать мне, что умеет обращаться с подобными механизмами. Побольше бы мне таких умельцев. Вот с перчатками он обращается намного хуже, но, разбирая корпус яхты, он был великолепен...

Я опустил коготь еще на десять футов, так что клинок повис точно между нами.

– Да ладно. Полоски. Ты же знаешь, я мастер в управлении перчаткой.

– Вим, если ты еще...

– Полоски, ты говоришь, словно заботливая тетушка, – объявил я. – А мне няни не нужны.

– Вим, ты очень пьян.

– Конечно. Но я не какой‑то там неуклюжий пацан. Ничего с твоим оборудованием не случится.

– Если ты еще что‑то сделаешь, ты будешь...

– Заткнись и смотри.

Я вытащил штуковину золотистого за цепочку из кармана и швырнул на каменный пол. В оранжевом свете невозможно было толком разглядеть, что это за штука.

– Что это?

Коготь упал вниз и застыл в нескольких миллиметрах над драгоценностью.

– Ого! Я не видела ничего похожего с тех пор, как мне стукнуло десять лет.