– Вам тепло? Улатх, кажется, говорила, что у вас не будет никаких проблем. Сидхи могут разгуливать здесь хоть нагишом. Вы, наверно, тоже?

Хилока наконец подействовал.

– За меня не беспокойтесь, – сказал Майкл.

Когда брюки нагрелись, он понизил температуру тела. Вовсе не хотелось, чтобы здесь случилось то же самое, что и возле квартиры Элины.

Николай, сложив лодочкой руки в рукавицах, рассматривал шероховатый черный камень под ногами. Потом он засопел и повернулся к Майклу.

– Чего вы боитесь больше всего?

Майкл пожал плечами.

– Ну, разного. А что?

Николай уже смотрел вдаль, на белые снега.

– Это я так, просто для поддержания разговора.

– А сами чего боитесь?

– Я, признаться, очень не хочу здесь умереть. Для меня это значит стать ничем. А на Землю не вернуться. Вот я и думаю: только бы не сплоховать, иначе – все, конец. В общем, я знаю, чего боюсь. А вы… знаете?

Майкл вспомнил теплые, нежные руки Бан.

– Ну, много чего. Я же сказал.

– А больше всего?

– Подождите, дайте подумать. – Майкл поднял глаза к каменному потолку. – А, вот: я боюсь быть обыкновенным.

Николай осклабился.

– Слава Богу. Я уж думал, вы не знаете. Тогда от вас нужно было бы держаться подальше. И что вы собираетесь делать со своим страхом?

– Постараюсь не быть обыкновенным.

– А если не удастся?

Майкл рассмеялся и ощутил тепло в животе.

– Тогда пожалею, что тратил время на общение с другими. С сидхами, с женщинами, с друзьями… со всеми.

Николай поднялся и выглянул наружу.

– Идут. Приготовьтесь, тут может появиться кто угодно.

– А что такое Снежные Лики?

– Тайна. – Николай снова сел. – В этом мире, где нас окружают тайны, можно увидеть нечто загадочное даже для сидхов. Это мне нравится. Вот почему я здесь бываю.

Первый из паломников, который появился в укрытии, смахивал на призрака – длинный и удивительно тощий. Майкл заметил под клобуком ярко‑рыжие волосы и бледно‑серые глаза чистокровного сидха. Но во взгляде паломника не было угрозы, только крайняя усталость и тела, и ума. Майкл поинтересовался его аурой и не обнаружил ничего, кроме тьмы, как будто память начисто стерлась. Сидх приветливо кивнул Николаю и опустился на колени.

Один за другим подошли пятеро: еще три сидха, человек, закутанный в белое одеяние, и гибрид. Последний – молодой, высокий и крепкий на вид мужчина с жесткими светлыми волосами – был одет примерно как Майкл. Определить его пол и возраст удалось не сразу. Он носил что‑то наподобие очков – две деревянные чашечки с прорезями для глаз, очевидно для защиты от снежной слепоты. Майкл коснулся неприкрытой ауры человека – и словно обжегся.

Никогда ему не доводилось притрагиваться к такой душевной боли и мерзости. Осталось яркое до тошноты впечатление: проказа, раковая опухоль, ползучие паразиты и чудовищная, всепожирающая жадность.

Пятеро вновь прибывших расположились в укрытии. Сидхи разделись донага и заняли темный угол, почти не обращая внимания на остальных. Усталый сидх взглянул на Майкла глубоко посаженными глазами, потом осторожно коснулся его ауры. Лишь из вежливости Майкл открыл ему кое‑какие сведения – о языке, происхождении.

Николай уже встречался с этими паломниками. Он их представил Майклу:

– Это Харка, Тик и Дур.

Харка – тот, кто выглядел переутомленным, – кивнул. Тик и Дур, вероятно, только достигли зрелости. Молодые, крепкие, они еще не приобрели мину пресыщенности и равнодушия, которая отличала старших сидхов.