|
Королева в ответ только улыбнулась. — Госпожа, — медленно произнесла Чесса, — кто истинный правитель Данло? — Ты видела его вчера вечером принцесса. Это абсолютно безжалостный старик с беззубым ртом и зловонным дыханием. — А для чего перед дверью твоей комнаты стоит стража. И почему стены твоего сада так высоки? Я искала в них калитку, но так её и не нашла. — Это потому, что я узница. Чесса ошеломленно воззрилась на королеву. — Как я уже говорила тебе, я происхожу из рода Тур, который царствует в Булгарии. Когда мой отец продал меня королю Гунтруму, который желал выдать меня замуж за своего брата, я воспротивилась. Я сопротивлялась Олрику всеми силами, но это не принесло мне пользы. Когда он убедился, что я ненавижу его и никогда не стану покорной, он рассвирепел. Он насиловал меня, снова и снова, много раз. А после того, как я родила Рагнора, Олрик заточил меня в этой комнате и с тех пор я лишена свободы. Ребенка у меня сразу же отняли, и все последние годы — двадцать один год — я остаюсь узницей, запертой в этой комнате и в этом саду. В то время эта комната была отхожим местом дворцовой стражи и в ней стоял ужасающий смрад. Я всю её вымыла, вычистила, побелила, так что теперь её не узнать. Времени на уборку у меня, как ты понимаешь, было более чем достаточно. По мере того как шли годы, условия моего заточения смягчались, и я получала все больше свободы. Однако меня до сих пор везде сопровождает стража. — Но вчера вечером ты вошла в пиршественный зал величаво, как полновластная королева. Ты осыпала оскорблениями короля и принца, твоего сына, и начала командовать. Я не понимаю. По правде говоря, ты держалась так, будто полностью лишилась рассудка. Турелла тихонько рассмеялась: — Дело в том, Чесса, что Олриком можно без труда управлять, если у тебя более сильный характер. А у меня характер сильнее, чем у него. Во время трапез мне позволено ходить, куда я хочу — это одно из послаблений, которых я для себя добилась, — хотя стража всегда следует за мной по пятам. Однако я никогда не обедаю вместе с королем — я перестала это делать, когда у него выпали все зубы и он потребовал, чтобы я пережевывала ему пищу. Вот и все, что я могу сказать о вчерашнем обеде — и это чистая правда. Но несмотря на то, что я заточена в этих высоких каменных стенах, я знаю все, что происходит при дворе. Керек — мои глаза и уши. Ему доверяют все. Даже король полностью на него полагается. Керек сказал мне, что ты очень похожа на меня и сумеешь вертеть Рагнором, как тебе будет угодно. Что бы я делала без Керека? Ведь я в конце концов узница, дверь моей комнаты на замке и её всегда охраняет стража. Чесса ещё раз оглядела сад. Солнце уже стояло высоко и светило ярко. Воздух, и без того напоенный ароматом, с каждой минутой благоухал все сильнее по мере того, как солнечное тепло согревало цветы, влажные от ночной росы. Две пчелы копошились в пурпурном цветке гортензии. Чесса смотрела на яркие цветы, на трудяг-пчел и ясно осознавала, что все, сказанное королевой, — ложь от начала и до конца. До чего хитрая и ловкая женщина эта Турелла! Повернувшись к ней, Чесса сказала: — В том, что ты рассказала мне, нет ни слова правды. Стража находится при тебе, королева, для того, чтобы предупреждать тебя о том, что к тебе кто-то пришел. |
