|
Второй раз твоя уловка не сработает. — Я понесла от Клива. Неужели ты, Керек, можешь в этом сомневаться? — Я тебе не верю. Клив избегал тебя. Он только и делал, что спрашивал, не начались ли у тебя месячные, и повторял, что отправит тебя к Вильгельму Нормандскому, чтобы ты стала его женой. — Но ты же знал, Керек, что я не желала выходить замуж ни за твоего Рагнора, ни за Вильгельма. Ты знал, что я хотела только одного мужчину — Клива, оттого-то я и солгала, будто беременна от Рагнора. Все поверили этой басне, и я была спасена — во всяком случае, на какое-то время, но Клив по-прежнему был неумолим. Но я не собиралась сдаваться. Я была готова на все. Однажды ночью я пришла в его спальню, легла к нему в постель и сделала так, что он проснулся — не полностью, но достаточно для того, чтобы ощутить желание. Излив в меня свое семя, он очнулся окончательно и узнал lem. Тогда он выругался, а потом взял меня снова, и не один раз, потому что моей невинности все равно уже было не вернуть. Насколько я помню, ты сам говорил ему, что тебе его жаль из-за того, что он влюблен в меня. Лицо Керека исказила мука, и он изо всей силы хлопнул себя ладонью по лбу. — Я проклят, воистину проклят, — тихо проговорил он и начал раскачиваться взад и вперед, сидя на каменной скамье. — Проклятие пало на меня в то самое мгновение, когда я впервые увидел тебя, рыбачившую на реке Лиффи. Сначала ты выдумываешь лживые истории, а затем делаешь так, что они становятся правдой. Клянусь богами, я этого не заслужил! Прошу тебя, принцесса, скажи мне, что ты солгала. Скажи, что весь рассказ о твоей последней беременности — не правда. — О нет, он правдив. Отправьте меня обратно к Кливу. Оставьте меня в покое. Послушай меня, госпожа, Олрик умрет, и, как я уже говорила, ты сможешь наконец править открыто. Отчего бы тебе не убить его? Если хочешь, я сама его отравлю. — У короля есть слуги, которые пробуют все его блюда и напитки, — рассеянно сказала королева. — Так что отравить его не удастся. Я как-то попыталась, но вместо короля убила всего-навсего слугу, пробовавшего его пищу. После этого король удвоил число таких слуг. К тому же, кроме них, есть ещё и наложницы, которые пережевывают каждую крошку, прежде чем положить её в его беззубый рот. — Королева замолчала, пристально глядя на Чессу. — Если Керек тебе верит, то придется поверить и мне. Ну да ничего, я избавлю тебя от ребенка. Керек, отведи её в комнату, и я сделаю это сейчас же. — Если ты дотронешься до меня, госпожа, — очень тихо помолвила Чесса, — я убью тебя. Поверь, я сумею это сделать. — Возможно, её ребенок окажется девочкой, госпожа, — уныло пробормотал Керек. — Тогда нам не о чем беспокоиться. Королева вздохнула и, наклонившись, сорвала ещё одну розу, на сей раз бледно-розовую. Поднеся её к лицу, она с наслаждением вдохнула её аромат. — Мои цветы никогда мне не противоречат. Порой они доставляют мне хлопоты, но я всегда знаю, что с ними делать. Но как поступить с этой девушкой? Я в затруднении, Керек. Может, нам следует отослать её к саксонскому двору, чтобы она все там перевернула вверх дном? Пусть она их всех перетравит. «Но я же ничего такого не сделала, — подумала Чесса. — Я всего-навсего догадалась, каково истинное положение королевы, а потом имела глупость проболтаться ей об этом. |
