|
Наконец женщины возвратились в дом. Впереди шла М Ирана. — Мы решили, что делать, — объявила она. Мужчины медленно встали. Никто из них не произнес ни слова. Мирана посмотрела на своего мужа и улыбнулась: — Мой господин, мы согласны с тем, что Рагнор, Керек и Торрик должны быть возвращены в Йорк. Очень жаль, что мы не можем их sahr|, хотя они это вполне заслужили, но делать нечего, придется оставить их в живых. Остальных троих надо отправить вместе с ними. — Вот видишь, — сказал Рорик Кливу, — я же говорил тебе, что они не смогут решить иначе. — Теперь о браке Чессы с Вильгельмом. — продолжала Мирана. — Она не хочет выходить за него замуж, и мы с нею согласны. Она хочет выйти за Клива. Клив молча воззрился на Мирану, чувствуя, что бледнеет. Какой же он был дурак, что позволил женщинам решать, согласны ли они с мужчинами! Наконец он заговорил, прервав неловкое молчание: — Я не женюсь на принцессе. Не женюсь, потому что она принцесса, а я — никто. — Ты сын владетеля Кинлоха, — сказала Ларен. — Так ты нам сказал. — Я даже не знаю, что представляет собой этот Кинлох. Может быть, это какая-то жалкая скала посреди озера Лох-Несс. Может быть, его давно захватили пикты или бритты. Может быть, он существует только в моем сне. Может быть, я все придумал. Нельзя исключать такую возможность. Ларен кашлянула. — Клив, мы все видели, как ты дважды набрасывался на Рагнора, когда узнавал, что он причинил зло Чессе. Любому ясно, что ты хочешь её. — Да, верно, я хочу её, потому что она женщина и притом красивая, а я не ложился с женщиной уже много недель. Но что с того? Любому мужчине нужна женщина, на то он и мужчина. — Давайте прекратим этот бессмысленный разговор, — вмешался Меррик, смущенно глядя на женщин. — Послушай, Ларен, вы, женщины, привыкли думать сердцем, а не головой. Клив вел переговоры с Ситриком о браке Чессы с сыном Ролло. Он просто обязан отвезти её к Вильгельму. Он дал слово и должен его сдержать. Речь идет о его чести. Чесса, до сих пор стоявшая среди других женщин, решительно вышла вперед. — Меррик, ты сказал, что речь идет о чести Клива. А я считаю, что речь идет о моей жизни. Я выслушала вас, а теперь вы послушайте меня. Пришло время рассказать правду, которую вы четверо уже знаете и о которой, быть может, догадываются и все остальные. — Чесса, нет! — торопливо сказала Мирана, хватая её за рукав. — Оставь, Мирана. Это мое будущее, а не твое. Я прошу всех присутствующих поклясться, что они будут молчать о том, что сейчас услышат, ибо я не хочу причинить вред моему отцу. И не забудьте убрать отсюда Рагнора, Керека и троих раненых. Им ни к чему это знать. Капитана Торрика можно оставить. Он так одурел от снадобий старой Альны, что не понимает, где находится. — Не делай этого, Чесса, — молвил Рорик. Хафтер, Аслак и Скулла вынесли троих раненых вон из дома, хотя те и клялись Тором и Одином, что ничего никому не расскажут — пусть только им разрешат остаться и послушать. У Рагнора был скучающий вид. Керек раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но, увидев выражение, которое приняло лицо Рорика, передумал. |
