|
— Так что повторяю: я не принцесса. Во мне нет ни капли королевской крови, иными словами, во мне нет ничего, что могло бы заинтересовать Вильгельма Нормандского или Рагнора Йоркского. Мой отец даже сменил мое имя, переименовал меня из Эзе в Чессу, чтобы никто не вспоминал, что у волшебника Хормуза была дочь и что эта дочь — я, и чтобы никому не приходило в голову, что омолодившийся король Ситрик напоминает лицом Хормуза. — Что же, теперь я знаю твою историю, — сказал Клив. — Я верю тебе — достаточно взглянуть на лицо Рорика, чтобы понять, что ты сказала правду. Но это не меняет дела. Если в твоих жилах нет jnpnkebqjni крови, то её нет и в жилах Вильгельма. Его отец, герцог Ролло, не был герцогом, пока не заставил французского короля Карла III дать ему этот титул. Теперь он герцог Нормандии, и значит, в его жилых течет герцогская кровь. А ты — принцесса, потому что твой отец сделался королем. Но все это не имеет значения. Важно другое — то, что я дал герцогу Ролло слово привезти тебя в Руан. И я сдержу это слово. Чесса посмотрела ему прямо в глаза: — Я не выйду замуж ни за кого, кроме тебя. Клив повернулся и, широко шагая, направился к двери — Куда ты идешь? Он обернулся и посмотрел на нее. Она стояла перед ним, сжав сцепленные руки, её черные волосы, перевитые желтыми полотняными лентами, ниспадали на спину. Сегодня на ней было платье темно- оранжевого цвета, и из-за этого её глаза, и без того ярко-зеленые, казались ещё зеленее. Она не выйдет замуж ни за кого, кроме него — она только что сказала это, сказала при всех. Поистине она глупа! И слепа. Одного взгляда на его изуродованное лицо должно было хватить, чтобы отвратить её от этой нелепой мысли. Несомненно, с её стороны это только безрассудное увлечение, которое скоро пройдет. Однажды утром она проснется и поймет, что он ей противен, и удивится, как вообще он мог ей нравиться! — Я должен подумать, — пробормотал он и торопливо вышел из дома. Все молчали. Никто не произнес ни слова, пока звук его шагов не затих. Чесса стояла неподвижно, ничего не видя и только смутно слыша голоса, которые становились все громче, все настойчивее, потому что у каждого было свое мнение и каждый хотел высказать его вслух. Чесса услышала, как Рорик сказал Миране: — Ты должна была сказать ей, что таким путем она ничего не добьется. Нельзя вот так, без предупреждения, заявлять мужчине, что ты хочешь заполучить его в мужья, тем более если этот мужчина — Клив! Ведь Клив толком не знает, кто он такой, и, кроме того, ему вовсе не хочется обзаводиться женой, что вполне понятно, если вспомнить, как гнусно с ним обошлись. — А почему моему отцу не хочется обзаводиться женой? — О боги, — вздохнула Ларен, подхватывая Кири на руки. — Дело не в том, что ему не нужна жена, детка, а в том, что… Она запнулась, не зная, что сказать, и Меррик пришел ей на помощь. — У твоего отца сейчас слишком много дел, Кири, ты и сама это знаешь. Мы с ним собираемся ехать в Шотландию, в то место, где он родился. Положение его слишком неопределенно, поэтому он пока не может обзавестись женой. — Почему? Она могла бы помогать ему, как тетя Ларен помогает тебе. Она могла бы говорить ему, что делать, когда он растеряется, как тетя Лар… — Я знаю, Кири, знаю, — перебил её Меррик, стараясь не рассмеяться. |
